Слепой прыжок - Павел Балашов Страница 5

— Эх, вот я всегда говорю — что один человек сделал, другой всегда сломать сможет! — Командир не удержался от ехидного комментария. Леон, не поворачивая головы, посоветовал не говорить под руку, во избежание.

Внутри не горело даже аварийное освещение. Макс, Отто и Леон, пройдя шлюз, оказались в абсолютно темном коридоре и вынужденно включили ночные визоры на шлемах. Легче практически не стало, ибо ночью хоть звезды светят… А в брюхе эсминца было совсем темно. Именно что хоть глаз выколи.

Следующей идеей, пришедшей в голову всем троим одновременно, оказалось включение нашлемных фонарей. И буквально через мгновение как минимум один из троицы об этом пожалел — не готов был абсолютно мирный человек Леон увидеть прямо около шлюза беспорядочно разбросанные человеческие скелеты. А Отто вздохнул как будто даже облегченно — с его точки зрения, это было логично и многое объясняло…

В рубке корабля нашелся единственный работающий прибор — головной процессор системы жизнеобеспечения. Видимо, жажда жизни в создателях корабля была сильнее всего — ведь если верить отчету процессора, то не работало больше ничего, только он и три криогенных блока в медицинском отсеке. Форматировщики переглянулись. Первым молчание нарушил Отто, презрев субординацию:

— Командир, надо бы киберов… Криотанки отключить и к нам перенести… Если люди в них еще живы.

— Дело. Займись, — Макс коротко кивнул, как будто принимал парад на плацу.

Лемке переключил связь на другой диапазон, вызывая базу, и стали видны только его шевелящиеся губы в свете фонаря. Заславский оглянулся, увидел Леона, замершего около пульта бортинженера, негромко его окликнул. Аскеров тут же обернулся.

— Леон, давай с Отто в медотсек. Проследи, чтобы киберы не перестарались. А я попробую блок черного ящика найти, он или здесь должен быть, или в капитанской каюте.

— Скорее в каюте, командир. В рубке их перестали располагать после первых же боев в космосе, поскольку в рубку старался попасть каждый уважающий себя комендор, — Леон в очередной раз продемонстрировал свою подкованность в истории.

— Тем не менее может быть и здесь. Это же эстонцы строили, они же и летали. Могли и не успеть переделать конструкцию.

Аскеров так и не понял, была ли это очередная шутка Макса, или командир на самом деле так считал. Но переспрашивать не стал, просто кивнул и пошел за Отто. Заславский же остался в рубке, выхватывая фонарем все новые и новые подробности полувекового запустения.

Пыль, вечный спутник человечества, расположилась везде по-хозяйски, не давая форматировщику видеть что-либо, кроме своих покровов. Она изо всех сил старалась заявить, что людям на этом корабле больше не место, она здесь единственная и полноправная хозяйка. Макс стоял посреди рубки, взирая на пространство вокруг, и пытался понять, откуда стоит начинать поиски, ведь воистину королевские покровы пыли застилали все. А майор Заславский никогда не сталкивался с эсминцами серии «Усмиритель» и расположение постов и приборов в рубке представлял себе скорее интуитивно, резонно предполагая, что эсминец — всегда эсминец. Стало быть, вот эти три пилот-ложемента у переднего края рубки, сразу перед пультом — это места мастер-пилота, мастер-навигатора и мастер-комендора. Три слева — первый резерв, скорее всего. То есть, в терминологии ЕС — это места офицер-пилота, офицер-навигатора и офицер-комендора. А по-русски — вспомогательная вахта. Стало быть, если уповать на такое расположение, то справа должны быть посты мастер-энергетика, мастер-связиста и мастер-техника. У них резерва, то есть «вторых», в рубке не предусмотрено. Офицер-энергетик должен находиться в техзоне, офицер-связист — в рубке связи, а офицер-техник (или зам старшего механика) — во время вахты нигде определенно находиться не может, поскольку носится по всему кораблю…

А исходя все из той же логики расположения за спиной должен быть трап на второй ярус… Макс обернулся. Трап, как ему и было положено, спрятался за массивной колонной, которая на самом деле являлась кессоном-переходником между рубкой и коридором. Винтовой, видимо дань традиции, с крутыми ступенями. Вел, что характерно, как и положено порядочному трапу, на второй ярус рубки.

Заславский поднялся наверх. Логика расположения его явно не подвела. Наверху были два пилот-ложемента, перед каждым — свой собственный пульт. При этом одно из «рабочих мест» было расположено явственно выше другого. Места капитана и первого офицера, по-русски — старшего помощника. Макс улыбнулся, пробормотал себе под нос что-то вроде «раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать» и, подойдя к пилот-ложементу капитана, совершенно беззастенчиво смахнул с его пульта слой пыли. Пыль, возмущенная до полной глубины своей пыльной души такой бесцеремонностью, вмиг решила оставить человека наедине с железом и разлетелась вокруг, медленно оседая.

Капитана в его пилот-ложементе не оказалось. Впрочем, форматировщика это не сильно удивило — ведь корабль явно совершал аварийную посадку, скорее всего капитан или погиб до посадки, или благополучно уже после нее занимался какими-то своими капитанскими делами, явно вне рабочего места в рубке. А вот старший помощник находился на своем месте. Вернее, его останки. А если совсем точно — то в ложементе старшего помощника находились чьи-то, пока не идентифицированные останки. Макс на время оставил в покое рабочее место капитана и подошел к праху того, кто полвека назад занял место в ложементе первого помощника, будучи еще живым человеком.

Мундир на скелете угадывался. Знаки различия, золотые, говорили о том, что это и есть мундир старшего помощника. И вероятнее всего, скелет в мундире тоже принадлежал тому, кто был старшим помощником. Стало быть, в отличие от капитана, в момент своей гибели он находился на посту. Похвально для офицера, но еще больше запутывает ситуацию — что же тогда произошло на этом «Усмирителе»? Капитана на месте нет, а старпом погиб на посту…

Наружный осмотр останков привел Макса к неутешительной мысли. Первый офицер эсминца был убит прямо на посту. Об этом недвусмысленно свидетельствовало отверстие на височной части черепа. Такого характерного калибра 6,35 мм, штатного браунинга корабельных экипажей. Пистолета не столь мощного, чтобы пробить бортовую броню и устроить кораблю вакуумные неприятности, но вполне достаточного для стрелковых поединков внутри корабля, в том, правда, случае, если противник не был закован в штурмовую броню. Кобура у мундира была пуста, пистолет старпома отсутствовал. Версия самоубийства на посту отменяется, прокомментировал про себя Заславский. Да и поза не та, в которой стреляются. Да и не стал бы старший помощник, человек не понаслышке знакомый с оружием, стреляться в висок. Скорее в рот бы ствол засунул, для вящей уверенности. Впрочем, с чего бы стреляться старшему помощнику? С другой стороны, зачем кому-либо его убивать? Мятеж на борту? Ладно, сказал сам себе Макс. Надо найти черный ящик, а там будут и ответы на вопросы. Во всяком случае, обязаны быть, на то он и бортовой регистратор.

Заславский вернулся к месту капитана. Убрав слой пыли, надежно прятавшей в течение полувека подробности событий, он приступил к вдумчивому поиску регистратора — отдирал панели, вскрывал обшивки, разбирал любые секции, внутри которых хотя бы теоретически мог поместиться блок. Но, несмотря на логику, бортовой регистратор нигде обнаружен не был. Как будто Лемке был прав, и чертова железяка благополучно конструкционно перенесена в каюту. Или еще куда. Ладно, чего уж… Стоило идти искать каюту капитана. Но… Заславский задумался. Что-то он явно то ли упустил в осмотре «Усмирителя», то ли не уловил своей же собственной мысли. Ага!