Солдат поневоле - Михаил Кисличкин Страница 5

После звонка декану суд закончился быстро. Илью завели в клетку для обвиняемых, откуда он через прозрачный пластик мог видеть, как майор беседует с заседателями, но слышать ничего не мог. Включить микрофон судья посчитал лишним. Тройка за судебным столом передавала друг другу бумаги, что-то обсуждала. Потом Илье объявили приговор. Секретарь сказал, что бумаги и предписание будут готовы завтра к двенадцати утра, тогда же Илью освободят. Затем на него надели наручники и отвели в знакомую камеру.

Однако на этом события дня еще не были закончены.

Вечером к Илье, который предавался невеселым размышлениям о своем печальном будущем, пришел посетитель. В парадной офицерской военной форме, которая, как влитая, облегала широкие плечи и плоский живот, в начищенных до блеска кожаных сапогах и с серебристыми парашютиками ВДВ на кителе. В руках он держал щегольской дипломат из черной кожи. На широком, с мужественными морщинами лице сияла улыбка, на погонах блестели желтыми бликами под ярким светом лампы две звездочки подполковника. Его вид напоминал стареющего Супермена, который, несмотря на возраст, все еще не утратил формы и способен соблазнять юных красавиц и спасать мир.

— Привет тунеядцам и алкоголикам, — весело сказал он прямо от входа.

— Вы мне? — спросил Илья. — Я пока не алкоголик.

— Значит, с тунеядцем согласен?

— Не согласен, — поневоле улыбнулся Илья, поддаваясь волне оптимизма, которую буквально излучал вошедший.

— Это хорошо. Тунеядцы нам не нужны. Значит так, орел, считай, что к тебе явилась добрая фея. Я подбираю контрактников в наши славные вооруженные силы. Мне знакомые в этом заведении сказали, что у них есть кое-какие кандидатуры. Конкретно вот ты мне подходишь. По крайней мере, на первый взгляд. Что скажешь?

— Военная карьера не прельщает меня, — пожал плечами Илья. — Я отказываюсь. Никогда не хотел быть солдатом.

— Говоришь, военная карьера тебя не прельщает? — подполковник прибавил немного серьезности в голосе. — А шесть лет в тайге тебя прельщают, орел ты мой сизокрылый? Копать торф, бегать с инвентарем, как навьюченный осел, вслед за пьяными геологами, кормить гнус по болотам? И, главное, с какой перспективой? Вернуться через шесть лет домой и пойти работать чернорабочим? Я читал твою личную карточку. Тебя отчислили вчистую, восстановлению в университете ты не подлежишь. Снова поедешь поступать, но уже учитывая судимость, на платное отделение? Или обойдешься ПТУ? Дело, конечно, твое. Только я бы на твоем месте послушал мое предложение до конца.

— Я выслушаю, конечно. Но извините, товарищ подполковник, я сомневаюсь, что захочу служить.

— Сомневаться потом будешь, сейчас слушай. Итак, я предлагаю тебе контракт на четыре года. Естественно, во-первых, я улаживаю вопрос о твоей судимости с Комитетом полезности. У меня такие возможности есть. С этой стороны ты будешь чист. Можешь забыть про свой Новодимровск. Во-вторых, тебе выплачивают подъемных двести тысяч рублей. Можешь оставить себе, можешь перевести родителям. Как хочешь. Ну и естественно зарплата контрактника ежемесячно, разные надбавки, все как полагается. После дембеля будешь состоятельным парнем. В-третьих, по окончании контракта восстанавливаешься в университете. На тот же курс, что и в момент отчисления. Оформим уход добровольцем-контрактником, после этого тебя восстановить будут просто обязаны. И, наконец, в-четвертых, может, самое важное — я вербую контрактников в конкретные, не самые худшие части. Знаний тебе прибавят, мужиком сделают. В общем, сплошные плюсы. Ну и скажи, после этого, что я для тебя не добрый фей?

— Добрый фей вернул бы меня обратно, — улыбнулся Илья. — К той жизни, которой я жил еще вчера. Да и не верю я в добрых фей в армейских погонах. У них другая униформа.

— В жизни всякое бывает, — задумчиво сказал офицер. — Ну да речь не об этом. Некогда мне с тобой растекаться тут мыслью по древу. Или ты сегодня подписываешь контракт и послезавтра едешь со мной в часть, или завтра же едешь в Новодимровск. Там у тебя будет масса времени пожалеть о своем решении, но сделать будет уже ничего нельзя. Дело окончательно примет официальных ход и все, приплыли.

— Хорошо, — сказал Илья. — Извините, как ваше имя и отчество?

— Валентин Степанович.

— Что? Прямо как у моего декана! — вырвалось у Ильи.

— То есть? — спросил подполковник.

— Да моего бывшего декана Валентином Степановичем звали.

— Бывает. Странное, конечно, совпадение, — покачал головой подполковник. — Ну, значит, мы с твоим бывшим деканом тезки.

— Валентин Степанович, есть у меня к вам один вопрос. Вам не кажется, что все это сделано специально? Ну, этот суд, то, что меня за день из университета отчислили, ваше появление сразу после суда. Все идет к тому, чтобы я подписал контракт?

— Не знаю, я, честно говоря, особо не в курсе твоих проблем, — пожал плечами Валентин Степанович. — Мне сказали, что есть кандидатура для меня, вот я к тебе и зашел, полистав немного твое личное дело. Но вообще-то… Парень, ты очень значительная фигура? Или у тебя есть заклятые враги? — недоуменно спросил подполковник. — Зачем кому-то такие сложности? Мне нужны контрактники, желательно, не дубье и инвалиды. Ты подходишь, как уже говорилось. Если ты думаешь, что кто-то специально подстраивал нашу встречу и отвечает за все твои несчастья, то можешь ехать по назначению суда и думать дальше. Вольному воля. Меня сейчас интересует твое решение. Хотя, судя по всему, я зря трачу время.

— Нет, — резко выдохнул Илья, — не зря. Я согласен.

— Тебя же не прельщает военная карьера?

— Нет, не прельщает. Но терять шесть лет и годы в универе я не хочу.

— Ну что же, думаю, ты принял правильное решение, — сказал новоявленный Валентин Степанович, раскрывая свой дипломат. — Заполним бумаги.

В семь часов вечера этого длинного, утомительного дня Илья был наконец свободен.

Сумку ему вернули в целости и сохранности, но студенческий билет из нее пропал. Зато появилась карточка Сбербанка России на его имя, на которой, по уверениям подполковника, было двести тысяч рублей, и подписанный экземпляр четырехлетнего контракта с вооруженными силами Российской Федерации. В дополнение к контракту была повестка в тушинский военкомат на послезавтра в десять ноль ноль, кабинет триста пять, в которой отдельным примечанием было записано, что неявка по неуважительным причинам карается по статье УК до пятнадцати лет лишения свободы.

Илья немного постоял у выхода из Комитета, бездумно ловя лицом последние лучи ласкового майского солнышка. Мысли путались, произошедшее казалось странным сном, от которого хотелось скорее проснуться. Потом он медленно побрел к метро. По пути зашел в магазин и купил бутылку водки. Пельмени и хлеб в общаге должны были быть, если соседи еще не сожрали.