XVII. Грязь, кровь и вино! - Игорь Шенгальц Страница 5

Шевалье де Бриенн

Проснулся от лизнувшего глаза лучика солнца. Привычно замер, ожидая приступа головной боли и довольно улыбнулся, осознав, что сегодня обошлось.

Открыл глаза и посмотрел на слегка порыжевший, крашенный известью потолок.

По чистой случайности мы неплохо устроились. Мамаша Мадлен сдала нам целый флигель, правда крошечный, но для Парижа это настоящие хоромы. Город просто переполнен всяким людом, а простое жилье на вес золота. Так себе, комната на втором этаже и коморка под лестницей. Из обстановки кровать с тюфяком набитым шерстью, стол, пара стульев, большой сундук и даже потемневшее от времени зеркало с занавесками на окнах. Не бог весть что, зато чисто, без клопов и со всем пансионом, то есть, с завтраком, обедом, ужином, стиркой со сменой постельного белья и уходом за лошадьми. За такую «роскошь» мамаша Мадлен, ободрала бы нас как липку, если бы не ее дочка.

Я рывком сел на кровати и посмотрел на Констанцию.

Девушка сладко посапывала рядом, поджав ногу и выпятив задок. Подсвеченная солнышком ее кожа отливала золотом, между ног кучерявилась густая рыжеватая шерстка, а волосы живописно раскинулись по спине и простыне из грубого холста.

Невольно улыбнувшись, я немного помедлил и слегка прихлопнул ладонью по ягодице.

– Милый… – Констанция мурлыкнула, потянулась как большая кошка, перевернулась на спину, провела рукой по моему бедру, но спохватилась и испуганно ойкнула. – Ох, я все проспала! Матушка с меня всю шкуру спустит…

Девчонка мигом слетела с кровати, накинула на себя рубашку с платьем и убежала, часто стуча деревянными подошвами сабо ^[9] по скобленным половицам. Но успев послать мне воздушный поцелуй и пообещать разобраться с завтраком.

Хорошая девчонка, чистоплотная и в постели неплоха. Да и с умом у нее все в порядке. Констанс прекрасно понимает, что со мной у нее ничего не выгорит, просто ей неимоверно льстит, что ее имеет дворянин. Опять же, подарки никто не отменял.

Тоже ничего необычного для Парижа семнадцатого века. Время отнюдь не пуританское.

Я встал, натянул бре ^[10] и быстро проделал несколько упражнений, при этом в который раз удовлетворенно отметив, что доставшееся мне тело в отменной физической форме. Правда все в заплатках, как старая простыня. Шрамы на ключице, груди и предплечье, нога насквозь пробита – несмотря на юный возраст, Антуан де Бриенн успел отметиться не в одной заварухе. К счастью былые раны не мешают.

– Ну что же, могло быть и хуже… – отчего-то недовольно буркнул я сел обратно на кровать.

Недовольство сменилось апатией. Я прекрасно понимал, что надо что-то предпринимать, чтобы найти себя в жизни, возможности для этого присутствовали, но ничего делать не хотелось, словно мне надоело искать себя. Хотелось просто плыть по течению и апатично ждать, куда вынесет судьба. Почему так? Ведь Антуан пожил всего ничего. Скорее всего, дело в прежней моей ипостаси – видимо успел устать.

– Твою же мать… – вздохнул я и неожиданно слегка повеселел. Прошлое полностью стерлось, но русский язык и возможность материться на нем при мне остался.

«Хрен с ним, – подумал я. – Хочется, не хочется, а надо. Заработаю на деревеньку и на покой. Буду выращивать виноград, задирать юбки селянкам, вкусно есть, сладко спасть и слушать соловьев по вечерам. Или куплю себе приорат, стану священником, а дальше то же самое, виноград, девки и прочее. Чем не жизнь?».

Усилием воли заставил себя встать, поплескал в лицо водичкой из мятого медного тазика, омыл наскоро причинные места и начал одеваться.