Лед под кожей - Вилма Кадлечкова Страница 5

Из квартиры повеяло холодом: отопление было выключено неделю. Всё на своих местах, что доказывал старый добрый трюк: на столе и в двух местах в книжном шкафу лежали волосинки – точно так же, как Лукас их оставил.

– Ты и правда ждешь проблем, – проронил Аш~шад.

Он задумчиво наблюдал, как Лукас осматривает свой стол.

– Ты учитывал, что на прошлой неделе кто-то мог прийти сюда вынюхивать.

– Если бы я не ждал проблем, то нашел бы тебе комфортный номер в отеле вместо того, чтобы пытаться устроить у меня в гостиной, – заверил его Лукас.

Он отнес в кухню пластиковую шкатулку, которую по дороге забрал из сейфа, включил молекулярный измельчитель отходов и натянул хирургические перчатки. После того, что с ним сделал ӧссенский Корабль, он решительно не собирался прикасаться к мицелию голыми руками. Лукас осторожно выловил свой чип и аккуратно вытер его салфеткой. Остатки мицелиальной завесы, включая перчатки и шкатулку, он бросил в измельчитель. Было бы крайне безответственно смыть такой кусок мицелия в канализацию. Успешно избавившись от всех ӧссенских грибов, он сел в кресло, включил нетлог и позвонил Пинки.

В тот же миг на него обрушилось ликующее и восторженное «привет» и «слава богу».

– Ты наконец вернулся! Мне собраться и приехать? – жадно спрашивала она.

– Конечно. Но не пугайся. У меня ночует мой друг.

Пинки тут же потухла.

– Тогда… тогда в другой раз. Не хочу мешать.

Увидев ее расстроенное лицо, Лукас не смог позволить ей вот так просто остаться там, где она была. Кроме того, он в некотором смысле нуждался в ней – ему казалось важным как можно скорее познакомить фомальхиванина с максимальным количеством людей из своего окружения и обвить его тем, что так двусмысленно называется социальной сетью.

– Ты не помешаешь, Пинкертинка. Побудь хозяйкой. Жду тебя у нас дома, – заверил ее Лукас и отключился.

Это был лучший способ заставить Пинки сделать что-либо – чувство ответственности, решительное слово и оконченный разговор. Теперь ей ничего не остается, кроме как приехать. Ведь она никогда не осмелится перезвонить и начать с ним спорить.

И точно так же не осмелится не подчиниться.

– Милая девушка, – проронил Аш~шад с хитрой улыбкой. – Но ты не слишком-то ее ценишь.

Лукас бросил на него испепеляющий взгляд и тут же позвонил Софии, чтобы немного уравновесить степень уважения и неуважения. Его сестра лежала на животе на кровати, одетая лишь в трусы и футболку, и, в отличие от Пинки, ради него совершенно не потрудилась встать. Она подняла глаза от книги и нахмурилась, глядя на него.

– Ага, позвонил, значит, гадина подлая, – огрызнулась она.

– Софи, мне правда очень жаль, что я не пришел на обед, – быстро заговорил Лукас.

София ткнула в него пальцем, как Дядя Сэм на вербовочном плакате.

– Это твои проблемы, Саруман. Ты остался без отличного маринованного лосося. Хрустящего! Ароматного! С ӧссенскими приправами, – перечисляла она с неотступным выражением лица. – Он так и таял во рту, ням!

– Как насчет повторить завтра? Завтра воскресенье.

– Завтра?! Хочешь сказать, я должна сейчас встать с кровати и пойти мариновать рыбу? Какая наглость! Ты получишь только кусок сухого хлеба!

– Я приведу гостя.

– Гость тоже получит сухой хлеб.

– Гость любит клубнику. Кроме того, с нами придет Пинки.

– Отлично. Купите пиццу и съешьте ее у меня под дверью.

– Софи, неужели я никак не могу тебя задобрить?

– Ну конечно! Жду витиеватых извинений на корабельном ӧссеине, девять белых роз и миску твоей крови.

– Бутылочки суррӧ не хватит? – со смехом предложил Лукас.

– Хорошо, – сдалась София. – Извинение, цветы и суррӧ.

– Да смилостивятся небеса, да смягчится твой взгляд, полный злобы, о София, Высшая из Высших… – Лукас начал с небольшими поправками чувственно цитировать «Третий псалом кающихся».

София подперла подбородок рукой и с улыбкой его слушала.

– Лукас, я просто обожаю, когда ты говоришь на ӧссеине, – сказала она после второго четверостишия. – Эти твои певучие дифтонги… идеальное ударение… а это прекрасное дрожащее ӧссенское «р»!

– Там еще сорок восемь строф, – заверил ее Лукас. – Через пару минут будешь меня на коленях просить, чтобы больше не слышать этого дрожащего «р».

– Сдаюсь! Об этом не подумала! – застонала София. – Так и быть, ты прощен и без цветов.

В ее глазах еще искрился смех, но улыбка угасала.

– Да, приходите все. Ровно в час. Я неделю назад говорила с Пинки, так что лосось уже замаринован, – добавила она. – Я рада, что ты вернулся без происшествий, Лус.