Закон Кремля - Дмитрий Силлов Страница 5

Это оказалось нелишним, так как бородач пришел в себя практически одновременно со мной и тоже вскинул оружие.

И даже выстрелить успел.

Но не попал.

В отличие от меня…

Бородатый наверняка был самым опасным в кодле, иных в паханы не выбирают. Потому я ему, прикрываясь хрипящим бандитом, пуль пять или шесть в рожу всадил, не пожалев щедрой очереди и рискуя получить ответные подарки от его коллег по ремеслу.

И тут я тоже не ошибся.

Бородатый рухнул на землю с развороченной мордой, а по мне уже работали двое – один из АК, другой из обреза.

Очередь из «калаша» принял в себя тот, кого я по горлу пригладил. А второй, с двустволкой, не промахнулся, хренакнул с двух стволов. К моему счастью, дробью – пулю, думаю, мой навороченный бронекостюм с такого расстояния не выдержал бы.

А так меня тупо снесло с ног вместе с уже мертвым бандитом, поймавшим тушкой товарищескую очередь. Так мы и рухнули – я спиной на землю, плюс труп сверху на мне, что, впрочем, оказалось очень кстати, так как «Вал» я не выронил, продолжая работать из него даже в таком неудобном положении.

Автоматчика я снял очередью поперек груди, по-другому не вышло. Причем он, паскуда, успел пройтись из своего АК по прикрывавшему меня мертвецу, расколов его череп и забрызгав мне лицо чужими мозгами. Пришлось дыхание задержать, чтоб эту мерзость в себя не вдохнуть вместе с костяной крошкой, – и почти срубить с плеч голову бандиту с обрезом, всадив в шею врага три пули.

А потом у меня дыхалку перебило, так как двое копейщиков метнули в меня одновременно свои дрыны с острыми железками на концах. Вернее, в своего кореша, лежавшего спиной на мне и уже частично превращенного пулями в фарш.

Швыряли они свои копья неплохо. Метко и с нечеловеческой силой. Оба пробили труп насквозь и саданули меня в грудь и в живот.

Есть такая штука, как заброневое поражающее действие, когда, например, пуля броню не пробила, но сила ее удара причинила цели серьезный ущерб. От такого и кости ломаются, и органы разрываются, и если хорошо попадет, сдохнуть можно так же, как и от проникающего ранения.

Копья мой навороченный броник, конечно, не повредили, но дыхалку сбили конкретно, аж искры в глазах заплясали. Сквозь те искры я увидел, как копейщики синхронно выхватили топоры из-за поясов и ринулись ко мне.

Одного я снял на бегу, всадив ему в брюхо несколько пуль… и тут у меня закончились патроны.

Чудес в бою не бывает. Для того чтобы скинуть с себя мертвеца и вскочить на ноги, нужно время, две-три секунды, не меньше. А разбойник с топором – вот он, в пяти шагах, несется на меня, глаза выпучены, пасть с гнилыми зубами раззявлена, топор над башкой занесен. И варианта два – дернуться и получить заточенной железякой не между глаз, а на пару сантиметров в сторону, что, в общем-то, без разницы. Или же расслабиться и принять неизбежное как должное. Топором со всей дури в череп – думаю, это не больно. Как свет выключили. Щелк – и привет, Фыф, Настя, Рудик, Рут, давно не виделись…

Все это пронеслось у меня в голове быстрее, чем я глазами моргнул, стряхнув с верхних ресниц на нижние мелкие кровавые капельки. А когда веки вновь поднялись, урод с топором уже не бежал, а стоял, одной рукой держась за топор, а другой за дыхалку, которая булькала, как закипающий самовар.

А потом у него из-под пальцев брызнуло, как несколько секунд назад у его кореша из штанов. Кровищей. Правда, в две струи. Так бывает, когда и горло, и обе сонные артерии перерезаны.

Еще не понимая, что происходит, я резко сбросил с себя мертвеца, вскочил на ноги… и понял, что дальше можно особо не торопиться.

Бандит с перерезанным горлом грохнулся на колени, а позади него стоял Василий…

То есть стояла.

Капюшон сбит назад, ранее затянутые в пучок светлые волосы теперь рассыпались по плечам. Сомнений уже не было – это барышня, которая весьма удачно косила под пацана. И в руке у той барышни был зажат кривой складной нож, похожий на коготь хищной птицы.

Знакомый ножик. Так называемый «мичуринец», нож садово-санитарный, двойного назначения. И ветки подрезать, и одежду у раненого бойца распороть, не травмируя тела. На старых военных складах таких ножей должны быть десятки тысяч, так как они входили в комплект укладки СМВ – Сумки Медицинской Войсковой, начиная со времен РККА и до конца 80-х годов прошлого века. Удобный, неубиваемый резак с мощной пружиной – ею девица и щелкнула перед тем, как одним движением отмахнуть бандиту его хозяйство. И вот этому, с топором, горло перерезать от уха до уха. Не иначе, училась владеть именно таким неприметным ножом, которым удобно не только одежду на раненых распарывать, но и наносить страшные ранения.

Я утер рукавом чужие мозги с лица и неторопливо сменил магазин, так как стрелять пока что было не в кого. Хотя как знать, что на уме у этой воинственной девы, которая стояла и смотрела на меня огромными глазищами, от адреналина они у всех девушек больше становятся. Это мы от него щуримся – наверное, чтоб целиться лучше, а противоположному полу, по ходу, природой заложено в экстремальной ситуации видеть как можно больше – чтобы потом было что рассказать подружкам, не иначе.

Я усмехнулся собственным мыслям. И поинтересовался:

– Звать-то тебя как, Василий?

– Васькой и звать, – хмуро ответила девушка, вытирая об одежду окровавленный нож. – Просто Василиса – длинно. Пока в бою позовешь, два раза убить могут.

– А как бой, так сразу тебя звать надо? – хмыкнул я.

– Зря смеешься, перехожий, – отозвалась девица. – Я в клане среди Охотниц на Испытании уж три года как первая, никто меня обойти не мог.

– Это очень круто, наверно, – сказал я, досылая патрон в патронник. – Ну а под парня чего косила?

– Чтоб не приставали. Дядька Хмар взялся чужой обоз сопровождать – он лучший проводник в Зоне Трех Заводов – и меня взял с собой. А тут нео… И эти…

Она кивнула на трупы бандитов.

Не сказать, что я ей поверил, но, с другой стороны, какая разница? Если б не она, вон тот придурок сейчас бы с моего трупа навороченную снарягу стаскивал.

– Благодарю, – сказал я.

– За что? – совершенно искренне удивилась Василиса.

– За то, что жизнь мне спасла.

– Ха! А ты мне ее не спас, когда всех троих положил? Много бы я навоевала с этим ножичком.

– Принято, – согласился я. И, кивнув на нож, одобрил: – Хороший.

– Замечательный! – улыбнулась Василиса. – Я сама его в бункере на старом складе нашла, еле от масла оттерла – оно прям окаменело от времени. Прикинь, нож двести лет пролежал, и ничего ему не сделалось! Словно меня ждал! Настоящее чудо!

Я хотел сказать, что в советской консервационной смазке он бы еще двести лет на том складе провалялся, и ни фига б ему ничего не было, ибо смазка та, и правда, от времени густеет, и получается нож словно запечатанным в кокон, с виду похожий на ком слипшейся грязи. Но не стал. Языками чесать и на ходу можно, а сейчас надо было с хабаром разобраться.