Реальные ублюдки - Джонатан Френч Страница 5

Не убей его тогда орк-головорез, он бы умер сейчас, когда увидел Колючку.

Лишения последних восьми месяцев тяжело сказывались на всех, но полуорки переносили их со звериной стойкостью, унаследованной от отцов-тяжаков. Люди же были менее выносливы. Колючкина приятная округлость растаяла, похищенная затяжным голодом и сознательно отданная сиротам-полукровкам, которых она кормила грудью. Женщина много лет служила кормилицей для найденышей, живя под опекой Серых ублюдков. Если Блажке в скором времени не удастся найти постоянного источника питания, то Колючка не протянет и сезона.

Даже сейчас, как бы плохо она себя ни чувствовала, как бы ужасно ни выглядела, она отдавала себя целиком. Когда Блажка вошла в ее комнатку, к истощенной Колючкиной груди прижимался мелкий полукровка.

Женщина подняла заспанные глаза, но тотчас насторожилась и прищурилась, изучая ее.

– Блажка? Ты в порядке?

Кляня обостренные чувства, какими обладали воспитательницы, Блажка только отмахнулась и выдавила улыбку.

– Это Кассия? – шепнула она, кивая на ребенка.

– Обекко, – поправила ее Колючка, слабо улыбаясь.

Блажка скривила губы. Ну конечно. Ошиблась не только с именем, но и с полом. Когда речь шла о младенцах, она оказывалась полной дурой. Хорошо, ей хотя бы удалось переключить Колючкино внимание.

– С ним легко, – продолжила кормилица. – Он может есть и спать одновременно.

В этот момент Обекко выпустил воздух с такой силой, что и взрослый свин пристыдился бы, вытворив подобное.

Блажка зажала рот рукой, чтобы не разразиться смехом.

Невозмутимая Колючка снова томно улыбнулась.

– Так он тоже умеет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Блажка и опустилась на стул рядом с кроватью, постаравшись не звякнуть тальваром, что висел у нее на поясе.

– В порядке, – солгала Колючка. Как и Метла. И Мед.

– Провизия от Шквала бивней придет через день-другой, – сообщила Блажка, надеясь, что сама не солгала в ответ.

Колючка только кивнула, откинула голову и оперлась на стену. На мгновение Блажке показалось, что кормилица уснула. Она уже приготовилась вставать, когда Колючка подала голос, остановив ее.

– Когда они сюда прибудут, попроси их кое о чем. На следующий раз.

– О чем?

– О новой кормилице.

Блажка предостерегающе шикнула на нее.

– Не говори так. Ты…

– Я никуда не денусь, – перебила ее Колючка, – а вот мое молоко да. Я усыхаю, Блажка. Еле хватает на троих оставшихся сосунков. Если у нас появится еще…

– Это маловероятно, – сказала Блажка. – Отрадная теперь огорожена.

Колючка открыла глаза и с сомнением сощурилась на Блажку.

– Разве забор помешал этому мешочку с газами сюда попасть? Или двум другим?

Блажка примирительно пожала плечами. Колючка была права. Из трех младенцев, которых они выхаживали сейчас, двоих нашли за воротами. Третьего всучили Хорьку, когда он был в патруле. По кодексу копыта им надлежало принимать всех детей-полуорков, но Блажке оставалось только надеяться, что Хорек, прежде чем принять нежеланный приплод, не потребовал у несчастной женщины что-нибудь для себя.

Прошлой весной орки попытались устроить новое Нашествие. И хотя его – не в последнюю очередь благодаря Ублюдкам – удалось подавить прежде, чем оно обрело достаточный размах, тяжаки беспрепятственно продвинулись к северу от границы Гиспарты. По донесениям, они все были убиты, но появляющийся теперь урожай полукровок им противоречил. Орки в Уделье были всегда, а значит, всегда были и женщины, пережившие их жестокость.

– А как быть с теми, кого стена таки останавливает? – продолжила Колючка, причиняя своим вопросом настоящую боль. – Женщины, которые опускают руки, не найдя четкого пути к приюту? Что, по-твоему, случается с теми детьми?

Блажка стиснула зубы.

– Ничего такого, что не случалось с брошенными полукровками с тех пор, как первый орк изнасиловал хилячку, Колючка.

– Ты не знаешь, каково это, – возразила женщина. – И Мед не знает. И Хорек, и Колпак, и любой другой полуорк, который вышел из сопляков. Найденыши – будущее копыта. Ты это понимаешь. Дети – те из них, кому повезло, – будут объявляться и дальше. Ты не должна быть заинтересована в том, чтобы это прекратилось. И я в этом не заинтересована. – Глаза Колючки заблестели. – Но я больше не смогу их кормить, Блажка. Я останусь здесь, чтобы за ними смотреть, менять пеленки, купать, но… не кормить.

Слезы так и не выступили из ее глаз, голос не дрогнул, но от ее признания исходила такая скорбь, что заполнила всю комнату.

Блажка набрала в грудь воздух.

– У нас еще есть козы. Может быть, Шквал…

– Нет.

Колючка ответила спокойно, но сила ее отрицания и тот гнев, что она в него вложила, встревожили грудничка. Обекко заскулил и будто бы проснулся, но кормилица, лишь коснувшись головки, вернула его в сон.

– Нет, – повторила Колючка, только теперь сталь из ее голоса переместилась в пристальный взгляд, которым она одарила на Блажку.

– Козы могут помочь, если придется туго и не удастся найти ничего другого. Но этим детям нужна кормилица. Берил оставила приют на меня. Если она узнает, что я использую коз, она вернется сюда в ярости. Неужели ты думаешь, она когда-либо кормила тебя козой?

Блажка едва не упустила маленькое откровение, которое содержалось в ее вопросе.

– Меня?

Колючка непринужденно переложила младенца к другой груди, даже не разбудив его.

– Ты не знала?

Блажка неосознанно тряхнула голой. Тем же напряженным движением, будто отряхивалась от удара.

– Берил никогда не… любила меня, пока я жила здесь.

– Может быть, после того, как ты научилась ходить и разговаривать. Но детьми она любила вас всех. Это было видно по тому, как она о вас говорила. Невозможно не любить тех, кого кормишь грудью.

Блажка встала, ощутив ту же потребность бежать, как на развалинах Горнила.

– Тебе нужно отдохнуть.

– Кормилица, – напомнила Колючка.

– Найду.

За дверью приюта сумерки сменялись ночью. Патруль затянулся дольше, чем предполагала Блажка. Щелкочес был не из тех свинов, что останавливались, когда наездник падал. К счастью, этот же дикий нрав не позволил ему вернуться в город, и там его не видели. Вот уж милость. Потом ей пришлось долго подниматься на ноги и еще дольше – выслеживать непослушного зверя. Когда она вернулась с опозданием, Мед посмотрел на нее с некоторой тревогой. А когда она рассказала, что ее далеко увел олений след, он лишь сдвинул брови.

Абрилу, который патрулировал юг, повезло больше. Случайно завидев первую за несколько месяцев олениху, сопляк устремился в продолжительную погоню – и решил не бросать ее, пока не всадит стрелу животному в сердце. На запах мяса собралась вся Отрадная: люди сгрудились вокруг очага, где его готовили пятеро старших сопляков. Сияющий Абрил руководил товарищами, упиваясь ролью добытчика-героя.