Таматарха. Крест и Полумесяц - Роман Злотников Страница 5

Но нет смысла задаваться вопросами, ответа на которые сейчас все равно не получишь. Теперь мы оказались перед выбором: или продолжать стоять под обстрелом сельджуков, ожидая, пока грузины и аланы наконец-то прижмут их к нашим копьям, или самим пойти вперед. С одной стороны, мы быстрее навяжем ближний бой стрелкам, с другой, при движении потери могут возрасти. Но стойкое ощущение того, что у союзников что-то пошло не по плану, меня не оставляло, поэтому я выбрал второй вариант.

– Сотники, десятники! Передать по строю: приготовиться начать движение!

Теперь, когда рядом нет личного горниста, озвучивающего мои приказы условным звуком – их тут же подхватывали еще сорок сигнальщиков, по одному на каждую сотню, – команды приходится передавать по цепочке и ждать, пока они разойдутся по всей фаланге. Увы, других горнистов рядом нет, а заставить кого-то приблизиться ко мне значит сломать на месте его движения стену щитов, что сейчас неприемлемо. Наконец, прождав около минуты, я взревел:

– Пошли!!!

– Пошли!!!

– Хей!!!

Дождавшись, пока мой крик подхватят десятники, я точно уловил момент движения всей четырехтысячной массы людей, что был подобен разошедшемуся по рядам воинов разряду тока. Вместе с ними я сделал первый шаг под гулкий выдох ратников, испугавший отчаянно заржавших лошадей. Приблизившиеся вплотную к фаланге всадники испуганно шарахнулись назад, а зазевавшихся свалили точные удары пик воинов второго и третьего рядов – все это я увидел, на свой страх и риск приподняв щит и высунув голову в образовавшуюся щель. Впрочем, долго искушать судьбу я не стал, уже через пару секунд сомкнув края своего скутона с защитой братьев-варягов.

– Держать равнение, идти в ногу! Десятники, задать ритм!

И практически сразу по рядам фаланги разошлось гулкое:

– Левой… левой… левой…

Командиры специально делали паузу, задавая ритм, благодаря чему фаланга сохраняла практически идеальное равнение.

Мы прошли более пятисот шагов под непрекращающимся обстрелом сельджуков. Когда приходилось перешагивать через трупы людей и животных, сраженных нашими стрелами, ратники порой все же ломали стену щитов. Иногда турки успевали наказать воинов за подобную оплошность, но чаще всего греки закрывали прорехи в защите прежде, чем в них вошло с десяток стрел.

А после враг неожиданно отступил к эпицентру схватки, быстро и организованно – туда, откуда по плану битвы легкие конные стрелки должны были бежать! Впрочем, момент, когда они попытались оторваться, я не упустил, своевременно дав команду своим лучникам. Обозленные потерями и вынужденным бездействием, те успели дважды накрыть врага, пока он отступил более чем на триста шагов.

Но всадники противника не просто отступили – они прошли через заранее сделанные проходы в рядах собственной пехоты. После чего проходы сомкнулись, явив нам плотный строй гулямов-копейщиков, навскидку в три тысячи воинов.

Мое сердце сбилось с привычного ритма, ибо подозрение, что бой идет совсем не по нашему плану, переросло в уверенность. Видимо, не все ладно пошло с тараном у рыцарей Кавказа, видимо, плотно они завязли в рядах бронированных хасс-гулямов, сумевших контратаковать. Но это же означает и то, что бой не окончен и что нам необходимо продолжить движение, если мы хотим победить!

– Менавлиты, отступить назад! Приготовиться к атаке пешцев!

Как только стрелки врага отдалились, я подозвал к себе одного из многочисленных горнистов, так что теперь мои команды дублировались бодрыми звуковыми сигналами. Между тем первая шеренга воинов заученно отступила через ряды соратников. Менавлиты могут еще пригодиться при атаке тяжелой конницы, а для отражения пехоты необходимо, чтобы алебардщики были именно в третьем ряду – так они дотянутся топорами до голов пробившихся к первому ряду.

А гулямы бодро пошли вперед, не особенно стараясь сохранять строй и равнение шеренг. Причем с каждым шагом они ускорялись, видать, вскоре перейдут на бег. Поднять над головами средних размеров круглые щиты и вовсе никто не догадался.

Еще не знают, куда достают наши луки. Ну ничего, дураков учить надо.

Дождавшись, пока противник приблизится шагов на двести пятьдесят – все же определял навскидку, отметин-то нет, – я закричал во всю мощь легких:

– Лучники! Бей!!!

Вторя моим словам, заиграли горнисты, послышались команды десятников стрелков. Они вновь поднялись на пологие горные откосы, чтобы корректировать упреждение на ветер и дистанцию боя. Спустя мгновение рой оперенной смерти накрыл пехоту противника, и, хотя многие гулямы успели вскинуть щиты, потери они понесли немалые. Однако уже ко второму залпу рабы сбили «черепаху» и продолжили медленно, но верно сближаться с фалангой.

– Аллагу акбар!!!

Дружный клич, изданный тысячами глоток, сотряс долину, и, сблизившись на тридцать шагов, мусульманская пехота бросилась вперед. Но прежде, чем они достигли первой шеренги копейщиков, воины всей фаланги дружно ударили пиками! Синхронные уколы буквально сбили с ног первый ряд гулямов! Кто-то просто опрокинулся навзничь, защитившись щитом, а кто-то пал, пробитый сразу несколькими остриями.

– Шаг вперед!

Под звук горнов вся фаланга сделала один-единственный шаг – но сделала его разом, синхронно, навстречу врагу, и воины вновь резко выбросили руки вперед, пробивая копьями тела гулямов. Мусульмане на мгновение подались назад, но тут же, истошно взревев, бросились на моих ратников, силясь до них дотянуться. В отличие от греческих стратиотов, бьющих по восходящей или параллельно земле, рабы чаще наносят удары сверху вниз, держа копья обратным хватом. Таким образом, они все время остаются закрыты щитами, но моим воям нет нужды в подобных приемах благодаря прорезям в окантовке скутонов. А потому их удары выходят сильнее и достают врага на большей дистанции.

– Шаг вперед!

Очередное синхронное движение монолитной фаланги, очередной удар пик всех четырех шеренг вновь отбрасывает противника. И кажется, в яростных воплях гулямов уже явственно прорезались истеричные нотки! Гулямы пытаются исправить положение, метая копья, словно дротики, и прорываясь к первой шеренге с саблями в руках. Но каждого стратиота, помимо собственного контариона, защищают еще три пики соратников, держащихся позади. А мусульман, сумевших все же проскочить между их смертоносными жалами, встречают молодецкие удары алебард третьей шеренги! Даже щиты далеко не всегда спасают от падающей сверху стали, а стальные шлемы и вовсе раскалываются вместе с черепами!

– Шаг вперед!

Исход поединка между отточившей мастерство на бесчисленных тренировках фаланги и сырого строя копейщиков, пусть и умеющих держать стену щитов, заранее предрешен. Как бы храбро ни сражались гулямы, в итоге их строй будет развален, а большинство воинов перебито. Если ничего не изменится…

Мое внимание отвлек раздавшийся сверху низкий, утробный рев боевого рога. Долина на этом участке идет на подъем, и на его вершине я разглядел всадника в богатом доспехе. Украшенный позолотой шлем, начищенный до зеркального блеска панцирь, шкура пардуса ^[5], наброшенная на плечи, – мое сердце забилось сильнее, а рука непроизвольно сжала рукоять меча. Ведь позади гулямов встал сам предводитель сельджуков, Алп-Арслан! Моя догадка только укрепилась, когда к нему подъехал знаменосец с синим стягом, на котором изображен белый двуглавый орел.