Полночная библиотека - Мэтт Хейг Страница 5

За пять часов до решения умереть, когда она уже шла домой, в руке завибрировал телефон.

Может, это Иззи. Может, Рави сказал ее брату связаться с ней.

Нет.

– О, привет, Дорин.

Возбужденный голос:

– Ты где была?

Она совершенно забыла. Который сейчас час?

– У меня был ужасный день. Мне очень жаль.

– Мы ждали возле твоей квартиры целый час.

– Я могу позаниматься с Лео, когда вернусь. Буду через пять минут.

– Слишком поздно. Отец забрал его на три дня.

– О, сожалею. Мне очень жаль.

Извинения лились из нее водопадом. Она топила в них себя.

– Если честно, Нора, он все равно собирался оставить занятия.

– Но он делает успехи.

– Ему очень нравилось. Но он слишком занят. Экзамены, друзья, футбол. От чего-то нужно отказаться.

– У него настоящий талант. Я пристрастила его к чертову Шопену. Прошу…

Глубокий-глубокий вздох.

– Прощай, Нора.

Нора вообразила, как земля разверзлась под ней, и она полетела сквозь литосферу, потом мантию, и остановилась, только когда достигла ядра – жесткого, равнодушного железа.

⁂

За четыре часа до своего решения умереть Нора столкнулась с пожилым соседом, мистером Бэнер-джи.

Мистеру Бэнерджи восемьдесят четыре года. Он хрупкий, но после операции на тазобедренном суставе хотя бы более подвижный.

– Снаружи ужасно, верно?

– Да, – пробормотала Нора.

Он посмотрел на свою клумбу.

– Ирисы, правда, расцвели.

Нора взглянула на фиолетовые цветы, выдавила из себя улыбку, гадая, какое утешение они могут дать.

Его глаза за очками смотрели устало. Он стоял у своей двери, перебирая ключи. Бутылка молока в пластиковом пакете казалась слишком тяжелой для него. Увидеть его вне дома было редкостью. Того дома, который она посещала в первый месяц жизни здесь, чтобы помочь ему настроить онлайн-покупки.

– О, – сказал он вдруг. – У меня хорошая новость. Тебе больше не нужно забирать из аптеки мои лекарства. Помощник аптекаря теперь живет поблизости и обещал их мне заносить.

Нора попыталась ответить, но не могла выжать из себя ни слова. Вместо этого она кивнула.

Он справился с дверью, закрыл ее и спрятался в своем святилище, полном воспоминаний о дорогой покойной жене.

Вот и все. Никому она не нужна. Она лишняя во вселенной.

Внутри ее квартиры тишина была оглушительнее любого шума. Запах кошачьей еды. В миске Вольтера корм съеден лишь наполовину.

Она налила себе воды, проглотила две таблетки антидепрессанта и уставилась на остальные пилюли, раздумывая.

За три часа до решения умереть все ее тело болело от сожалений, словно отчаяние из головы распространилось каким-то образом в туловище и конечности. Словно оно заполнило каждую ее клетку.

Норе подумалось, что всем без нее лучше. Ты приближаешься к черной дыре, и гравитационные силы засасывают тебя в унылую, мрачную реальность.

Эта мысль билась нескончаемой судорогой – слишком неприятной, чтобы ее терпеть, и все же слишком сильной, чтобы ее игнорировать.

Нора проверила социальные сети. Ни сообщений, ни комментариев, ни новых подписчиков, ни запросов в друзья. Она была антиматерией, вдобавок наполненной жалостью к себе.

Она открыла Instagram и увидела, что все ухитрились придумать, как жить, – все, кроме нее. Написала бессвязный пост на Facebook, которым уже даже и не пользовалась.

За два часа до решения умереть Нора открыла бутылку вина.

Учебники по философии смотрели на нее свысока – призрачные декорации из университетских дней, когда жизнь еще была полна возможностей. Пальма юкка и три маленьких, приземистых кактуса в горшках. Она вообразила, что быть не осознающей себя формой жизни – торчать в горшке весь день, – пожалуй, менее обременительное существование.

Она уселась за маленькое электропиано, но не стала ничего играть. Представила, как Лео сидит рядом, а она разучивает с ним Прелюдию ми минор Шопена. Со временем счастливые мгновения тоже могут превратиться в боль.

Старое музыкальное клише: у пианино нет неправильных нот ^[15]. Но ее жизнь была какофонией бессмыслицы. Она могла развиться в разных удивительных направлениях, а в итоге ни к чему не пришла.

Время ускользало. Она смотрела в пустоту.

После вина осознание ударило Нору с полной ясностью. Она не была создана для этой жизни.

Каждый ее шаг был ошибкой, каждое решение – катастрофой, каждый день – бегством от того, какое будущее она себе воображала.

Пловчиха. Музыкант. Философ. Супруга. Путешественница. Гляциолог. Счастливая. Любимая.

Ничто.

Она не смогла быть даже «хозяйкой кота». Или «учительницей музыки один час в неделю». Или «человеком, способным к беседе».

Таблетки не действовали.

Нора допила вино. До донышка.

– Я скучаю по тебе, – сказала она в пустоту, словно призраки всех людей, которых она любила, находились с ней в этой комнате.

Она позвонила брату и оставила голосовое сообщение, так как он не снял трубку.