Страсти Евы - Анна Пань Страница 49

− На одного архонта из рода Воронцовых стало бы меньше, − язвлю я, рефлекторно теребя дужку очков.

Буквально на долю секунды Гавриил задерживает дыхание, то ли не поняв смысла моих слов, то ли, наоборот, поняв все как надо.

− Никто из рода Воронцовых мне не враг и никогда им не станет, − спокойно излагает он, но совсем таким не выглядит.

В мою голову шурупом ввинчивается мысль, что мы прекрасно поняли друг друга. Старательно гонимые изречения Гробового-старшего о заговоре против Никиты бумерангом возвращаются обратно.

Гавриил пристально следит за изменениями в моей мимике:

− Не знаю, какая муха тебя укусила, Ева, но нам лучше пойти отдохнуть.

В напряженном молчании мы идем к моему архангелу-хранителю Гавриилу − как-никак он снова спас мне жизнь. Если так рассудить, поступок отнюдь не подлого заговорщика.

Гостиная в личном крыле имеет приличные размеры. Из пиал кессонированного потолка свисают черные жемчужины мерцающих люстр. Немногочисленная мягкая мебель обтянута змеиной кожей. На натертом до блеска черном мраморе раскинута шкура саблезубого тигра. Отдельное место занимают установленные в ряд статуи пантеона греко-римских богов и коллекция холодного оружия. Солирующая партия архитектурного ансамбля отдана затейливой игре света: точечная подсветка отдельных предметов декора оттеняет углы, придавая залу нотки интимности и таинственности.

− У тебя очень красивый дом, − восторгаюсь я, с пристрастием пробуя на ощупь гипсовые изваяния: бога войны − Марса и богиню возмездия − Немезиду.

С сосредоточенной задумчивостью Гавриил следит за моими перемещениями по его личному пространству.

− Покорно благодарю тебя, Ева, − польщенно признается он после паузы.

− Сколько в имении комнат?

− Четыреста, включая хозяйственные помещения, − на автомате сообщает он и протягивает мне бокал красного вина. − Нежный купаж с вишневыми нотками «Романе-Конти ДРК» будет идеальным продолжением… нашего свидания.

Мои ладони резко потеют, на лбу выступает испарина, и все это от эйфории.

− Где ты будешь отмечать Новый год? − вскидываю я на него глаза, смочив пересохшее горло вином.

− По старой схеме − в Клубе Крестовичей. Где будешь ты?

− По старой схеме − на карнавале в Красной Поляне.

Гавриил напряженно обводит пальцем ободок бокала и залпом осушает вино до дна.

− У твоего… бойфренда та же программа?

С вопросом в лоб мне становится нечем дышать.

− Мы с Бобби расстались, − глухо признаюсь я, судорожно вытирая потные ладони о края платья. − Он позволил мне разобраться в своих чувствах.

В глазах Гавриила затаивается дикий блеск.

− Какой широкий жест со стороны Уилсона, − с фальшивым гуманизмом выписывает он, снимая пиджак. − Твою мать, прям доблестный рыцарь всех времен и народов!

− По-твоему, плохо с пониманием относится к чувствам женщины?

− Женщины лучше понимают количество нулей в банковских счетах.

У меня обрывается сердце от его режущих без ножа слов.

− Ты не веришь в любовь?

− Стоит только отдать сердце женщине, как она приделает к нему поводок и будет пережимать кислород, когда ей вздумается, − парирует Гавриил с презрением, лихорадочно ослабляя узел галстука, словно он и есть тот самый поводок, пережимающий ему кислород. − Меня не интересуют сентиментальные слюни. Коль скоро мне заблагорассудится удовлетворить свою похоть, я просто покупаю «сексуальную игрушку». Романтика не для меня.

Я обалдело смотрю на него:

− Почему ты так уверен?

В мрачном безмолвии Гавриил за локоть подводит меня к большому зеркалу в человеческий рост и встает сзади. Слабый аромат его одеколона разбавляет резкий запах алкоголя. Заметно вожделеющий взгляд и грубые движения подсказывают − Гавриил Германович порядком пьян.

− Внимательно смотри в зеркало, Ева, − командует он, нескромно кладя ладонь на мой живот. − В мою красивую оболочку заточена на редкость уродливая душа.

Он охватывает мою талию посильнее стальных тисков и плотно прижимает меня к своему горячему мощному телу и не менее мощной эрекции. Как и в прошлые разы, ссора его завела. Многократное совпадение как минимум ненормально. В трезвом состоянии я бы воспротивилась грубому обращению, но алкоголь разжег во мне безрассудство.

Не отвлекаясь на тянущую боль в пояснице, я вглядываюсь в наше отражение и с ощущением падения в бездну проваливаюсь в ночной кошмар в канун восемнадцатилетия. Мрак… холод… склон горного ущелья… зверский взгляд… выстрел! Я вздрагиваю и вновь встречаю в зеркале горящие демоническим огнем синие глаза.

Гавриила Германовича больше не существует − голодный Зверь вышел на охоту.

− Я являюсь тем, кем ты меня увидела, моя прекрасная Ева, − коварно изгибает он край губ в опасно-сахарной полуулыбке. − При желании архонт может увидеть в зеркале чужую душу без прикрас. Через собственные страхи. Но суть не меняется. Увы, мне не дано видеть тоже, что и ты. В любом случае ты получила ответ на свой вопрос.

Примечательно, что Гавриила совершенно не смущает то, чем сейчас заняты его руки − они обматывают мою шею галстуком. На удивление действуют его пальцы в непринужденном размеренном ритме, как будто застегивают на мне бриллиантовое колье. Пальцами свободной руки он скользит по моей шее к затылку, так многообещающе и так настораживающе, что воссоздает картину расписывания кожи раскаленными лезвиями перед удушением.

− Не совсем, − сухими губами лепечу я. − Можно я спрошу сама?

Без моего ведома мое тело отдается на растерзание чувственному массированию затылка. Я ощущаю некоторую нехватку кислорода, потому что пережавший горло шелк давит на какие-то хитрые точки. В отражение зеркала Гавриил с вожделением следит за моей реакцией на его действия. Нижняя челюсть у него амбициозно выдвинута вперед, грудная клетка тяжело поднимается и опускается, его напряженный член все настойчивее тычется мне в поясницу.

− М-м-м… как сладко ты пахнешь, − с шипением сквозь зубы втягивает он в себя аромат моей кожи. − Как ты хороша, Ева. Твой запах сводит меня с ума. Ты делаешь меня безумным от желания обладать тобой.

− Ответишь? − в полубреду хнычу я.

− Да будет так.

− Не обманешь?

Гавриил осуждающе цокает языком и с темным вдохновением приступает к кропотливому исследованию моего тела. В эротическом ремесле он настолько виртуозен, что под давлением его умелых пальцев я разогреваюсь и гнусь, как податливая пластичная глина. Продолжая обострять мою чувствительность грамотной асфиксией галстуком, Гавриил заползает рукой ко мне под вырез лифа и чувственно обхватывает мою вздымающуюся грудь. Со стоном я запрокидываю голову ему на плечо. Не давая мне расслабиться, он безжалостно зажимает между пальцев мой оставшийся без защиты сосок. Все мое тело пронзает стрелой, попадающей точно в эпицентр эрогенной точки между ног. Второй поток эмоций обрушается на меня, когда Гавриил чувствительно кусает меня за плечо. О-о! От резко вонзившихся в кожу зубов, нехватки кислорода и сладостной пытки алеющего соска я возношусь на тонкую грань соития смертельной пытки и нирваны.