Звездный страж - Эрик Фрэнк Рассел Страница 49

— Так вы знали или хотя бы догадывались, что мы действительно находимся в состоянии войны?

Едва заметно улыбнувшись, Рейвен ответил:

— То, что рано или поздно это с нами должно было случиться, не вызывало сомнений с самого начала.

— С начала чего? — осведомился толстяк на правом конце стола.

— С того самого момента, когда мы вышли в космос и начали осваивать иные миры. — Рейвен оставался невозмутим. — В сложившейся ситуации война была просто неизбежна.

— То есть, по-вашему, нас втянули бы в нее в любом случае?

— Не совсем так. Это всего лишь плата за прогресс. А по счетам рано или поздно приходится платить.

Такое объяснение явно не удовлетворило Совет: собравшиеся ждали объяснений, обоснований, а Рейвен сразу перешел от предпосылок к выводам.

— Оставим прошлое. — Снова заговорил Герати. — Изменить его мы не можем. Наша задача — справиться с проблемами настоящего и ближайшего будущего. — Он погладил отливающий синевой гладко выбритый подбородок и добавил: — Проблема номер один — эта война. Венера и Марс постоянно нападают на нас, а мы ничего не можем поделать, по крайней мере — официально. Потому что эту войну и войной-то толком не назовешь.

— Разница во взглядах? — спросил Рейвен.

— Да, с этого началось. Но сейчас все зашло гораздо дальше. От слов они перешли к действиям. Без формального объявления войны, напоминая при каждом удобном случае о дружбе и кровном родстве, они вдруг стали проводить в отношении нас воинственную политику, если ее можно так назвать. Хотя, как такое можно назвать по-другому я не знаю. — В его голосе зазвучали гневные нотки. — Это длится уже полтора года, но лишь теперь мы осознали, что нас бьют, причем довольно больно. И слишком долго.

— Все войны длятся слишком долго, — заметил Рейвен.

Эта здравая мысль была поддержана одобрительным гулом и согласными кивками. Двое из членов Совета оправились настолько, что даже отважились посмотреть на него, хотя и мельком.

— Хуже всего, — мрачно продолжил Герати, — что они опутали нас паутиной наших же собственных выдумок, и нам из нее никак не выбраться — во всяком случае политикам. Что вы на это скажете? — И, не дожидаясь ответа, продолжил сам: — Нам приходится предпринимать неофициальные меры.

— А я, выходит, нечто вроде козла отпущения? — прямо спросил Рейвен.

— Именно, — подтвердил Герати.

Снова воцарилось молчание: Рейвен спокойно ждал, а члены Совета тем временем обдумывали ситуацию. А задуматься было над чем. Войны случались и в прошлом, одни — медленные и мучительные, другие — скоротечные, но не менее кровавые. Только это были земные войны.

Конфликт же между разными планетами был чем-то абсолютно неизведанным. Он создал множество новых, совершенно неожиданных проблем, и уроки прошлого здесь оказались попросту бесполезными. Более того, ультрасовременная война с применением новейшего оружия и техники, о которых раньше и слыхом не слыхивали, поставила перед воюющими сторонами ряд абсолютно новых задач, которые старыми методами было никак не решить. Признав новые реалии, надо было понять, как действовать дальше.

Помедлив, Герати сказал:

— Венера и Марс давно уже заселены «хомо сапиенс». В сущности они — это мы сами, наша плоть и кровь. Они — наши дети, но сами теперь так не считают, полагая, что стали достаточно взрослыми и уже имеют право решать, куда идти, что делать и когда возвращаться домой. Последние двести лет эти повзрослевшие дети требовали ключ от дома, настаивали на полной самостоятельности, хотя до совершеннолетия им далеко даже сейчас. Мы отказывали. Мы уговаривали их подождать, набраться терпения. — Он тяжело вздохнул. — И вот, видите, где мы теперь?

— Где же? — Рейвен с улыбкой ждал ответа.

— Между двух огней. — Герати наклонился к собеседнику, всем видом давая понять, что готов воспринять и чужие суждения. — Без самоуправления марсиане и венериане формально, по закону, остаются землянами и делят этот мир с нами, пользуясь всеми правами полноценных граждан.

— И что же?

— А то, что они могут прибывать на Землю целыми толпами и находиться здесь столько, сколько вздумается. — Подавшись вперед, Герати раздраженно хлопнул по столу. — Вот именно, целыми толпами, через всегда распахнутые двери. А зачем? Только затем, чтобы заниматься поджогами, саботажем и чем угодно еще. Не пускать их к себе мы не можем. Перекрыть доступ возможно только чужакам. Но здесь-то мы и роем яму самим себе: если мы лишим их земного гражданства, то тем самым как бы автоматически признаем за ними право на самоуправление — то, чего они как раз и добиваются и чего мы до сих пор успешно избегали.

— Все это, конечно, неприятно, — заметил Рейвен. — Но, наверное, у вас есть веские причины занимать подобную позицию?

— Конечно. Десятки причин. Мы ведь вовсе не ставим препоны чьему-либо прогрессу из чистого упрямства. Просто иногда приходится жертвовать желательным ради необходимого.

— Лучше, если вы выскажетесь в открытую, — предложил Рейвен.

Поколебавшись секунду-другую, Герати продолжил:

— Первая причина известна лишь избранным. Но вам я скажу: мы — на пороге освоения Внешних Планет. Это скачок, и чертовски огромный. Чтобы осуществить его должным образом и уверенно обосноваться на новом месте, мы нуждаемся в объединенных ресурсах всех трех миров, ситуация не терпит никаких раздоров и противоречий.

— Понятно, — согласился Рейвен, вспомнив о стратегически важном положении Марса и колоссальных запасах топлива на Венере.

— И это еще не все, далеко не все. — Герати понизил тон, подчеркивая тем самым значимость своих слов. — В свое время произойдет еще один скачок. Он приведет нас к Альфе Центавра, а возможно, и дальше. Мы располагаем конфиденциальным и достаточно убедительным свидетельством, что рано или поздно столкнемся с иной разумной жизнью. Если этому суждено случиться, нам надо держаться вместе, а не порознь. И марсиане, и венериане, и земляне, и все прочие обитатели Солнечной системы должны сидеть в одной лодке. Ибо все мы — соляриане, мы утонем или выплывем только вместе. Так должно быть, и так будет, нравится это сепаратистам или нет.

— Тогда вы столкнетесь еще с одной дилеммой — заметил Рейвен. — Можно опубликовать ваши свидетельства, тем самым гарантировав мир, но это вызовет всеобщую тревогу и создаст сильную оппозицию дальнейшей экспансии.

— Верно. Вы выразили это очень точно. Налицо конфликт интересов, и он зашел уже слишком далеко.

— Да, положение запутанное! Как в интересной шахматной партии!

— Джеферсон тоже так полагает. — Герати наклонил голову. — Он, правда, называет это супершахматами. Почему — вы узнаете дальше. Он считает, что пришло время поставить на шахматную доску новую фигуру. Вы должны встретиться с ним. Именно Джеферсон перерыл всю планету, чтобы найти такого, как вы.

— Такого, как я? — Рейвен выказал легкое удивление. — Что же особенного он во мне увидел?