Миллионы рождают власть - Алексей Шумилов Страница 49

—Мистер Моррис. Вы уверены, что все пройдет как по маслу?— уточнил он.— Я видел этих русских. Они не производят впечатление дохляков. Может серьезная бойня получится, с непонятным результатом.

—Уверен,— твердо ответил брюнет.— Да какими они ни были, наши профи раскатают этих несчастных любителей в одну калитку.

—А если этот старый хрыч что-то заподозрит? Вы видели, как он на нас сперва смотрел,— не сдавался молодой.

—Поверь, Фрэнки, не заподозрит,— покровительственно усмехнулся брюнет, открывая дверцу внедорожника.— Я разбираюсь в людях и знаю, на какие точки давить. Все черные двинуты на борьбе с расистами. У них это в подкорке сидит. Им любую херню расскажи, зайдет без вопросов. Сейчас этот старый дурак пылает гневом и предвкушает, как накажет этих мерзких советских говнюков, за отношение к ниггам и попытку изнасилования жирной жопы черной сучки.

—Дай бог, мистер Моррис,— ухмыльнулся верзила.— Дай бог.

Бруклин. Зал Глиссона. Ещё через сорок минут

Работать с Майклом Адамяном было одно удовольствие. К нашему приезду все документы были приготовлены для подписания. Мы быстро поставили свои подписи, уточнили несколько рабочих вопросов, заплатили в банке авансовый платеж за офис, получили ключи от мистера Вильямса, любезно заверившего, что сегодня вечером завершится перевоз последних вещей и документов, а завтра с утра офис в нашем полном распоряжении. По дороге в зал, заехали в магазин «Бруклин Файт Шоп», купили шлемы, ракушки, спортивную форму, огромные шестнадцатиунцовки «Эверласт». Не удержались и прикупили в придачу по паре легендарных мексиканских «Клето Рейес», широко используемых боксерами-профессионалами во всем мире. Перчатки ручной работы, жесткие и невероятно удобные. Весили они десять унций. Как мне пояснил улыбчивый продавец, они идеально подходят для нас с Олегом. Легковесы дерутся на ринге в восьмиунцовках, более тяжелые боксеры, начиная со средневесов, используют такие перчатки.

Последней нашей покупкой были две спортивные сумки «Эверласт», куда мы и погрузили приобретенную форму и перчатки. Обошлось нам это все в тысячу двести с лишним долларов.

Олег сиял от радости, как лампочка Ильича в темной крестьянской избе. Прижимал к себе сумку, отказываясь ставить её на пол. Напоминал папуаса, которого «белые господа» милостиво одарили ниткой стеклянных бус. Что я ему и заявил, под ржание Сани. Тем более, в Москве у него уже была форма «Адидас» и любительские перчатки той же фирмы. Но видимо, магия настоящих американских «Рейеса» и «Эверласта» оказалась сильнее…

Зал встретил нас глухим стуком ударов и цоканьем скакалок. Я огляделся. Ринги, разнообразные груши и мешки на любой вкус. В углу на специальном постаменте сложены скакалки, небольшие гантели и другие боксерские принадлежности. В зале сосредоточенно колотят по лапам, дубасят мешки, прыгают на скакалках, спаррингуются на ринге чернокожие, мулаты, белые. Даже одного азиата заметил. Большинство профессионалы. Я даже замер на несколько секунд, любуясь отточенными быстрыми движениями, молниеносными многоударными комбинациями под разными углами, защитой корпусом, идеально отработанными подставками перчаток, нырками и маятником.

И только потом в глубине зала разглядел седовласого чернокожего старика, яростно отсчитывающего опустившего голову здоровенного громилу.

Подошел и прислушался.

—Бастер, ты опять набрал вес, черт тебя подери. Помнишь, в восемьдесят втором ты дрался с Тангстадом? Я видел этот бой. У тебя сало даже со спины свисало, как у бегемота. Тогда ты сражался не только со Штефеном, но и с собственным брюхом. Еле свел поединок вничью,— разорялся старик, оживленно жестикулируя.— Ты же профессионал, черт тебя побери. Возьми себя в руки. Недавно поединок с Макколом провел и снова набирать начал. Мне ребята рассказывали, как ты обжирался в «Бургер Кинге». Будешь продолжать в таком духе, о боксе можешь забыть. Тебя отдубасит и нокаутирует какой-нибудь ноунейм. Но это полбеды. Скоро даже нормально поссать не сможешь. Потому что свой черный стручок под этими складками не найдешь. Сдохнешь как свинья, в куче объедков и своей собственной блевотине. Я, конечно, ещё с любительских времен тебя не тренирую, но слежу за твоими боями. И каждый раз, когда ты обсыраешься на ринге, переживаю. Потому что, у тебя, сукин сын, все данные и потенциал чемпиона. Надо только одно сделать — перестать жрать дерьмо в огромных количествах.

Я присмотрелся.

«Ба, да это же Джеймс Бастер Дуглас. Тот самый андердог, который в феврале девяностого должен выстегнуть железного Майка. Вот это встреча».

Дед замолчал, пронизывая негодующим взглядом, загрустившего верзилу.

Я воспользовался паузой, шагнул вперед и вежливо уточнил:

—Мистер Баркер?

—Это я,— ответил старый и сухо поинтересовался:

—С кем имею честь?

—Меня зовут Михаил Елизаров. Я из Советского Союза. Моя секретарь договаривалась с вами о тренировке и дружеском спарринге с вашими бойцами.

Я кивнул на выдвинувшуюся вперед Анну.

Старик смерил оценивающим взглядом нашу компанию, задержавшись глазами на здоровенном десантнике.

—Мне говорили, что вас будет двое,— заявил он.

—Именно,— я кивнул на Олега — Со мной вот этот джентльмен. А парень и девушка, с вашего разрешения, посидят здесь, понаблюдают.

—Ну пусть посидят, понаблюдают,— нехорошо усмехнулся старик и протянул руку: — Деньги за тренировку.

Я молча достал бумажник, и вложил в морщинистую руку две купюры: сотню и полтинник.

—Хорошо,— ухмыльнулся старик, и махнул рукой на дверь в конце зала.— Там можете переодеться. Через пять минут жду вас в зале.

Дед повернулся к залу и громко хлопнул в ладоши, перекрывая шум ударов:

—Парни, к нам приехали гости из СССР. Хотят подраться с вами.

В зале наступила гробовая тишина. Откуда-то с глубины вылез здоровенный блондин.

«Это же Томми Моррисон. Молодой „Герцог“. Большая белая надежда».

От присутствия легенды, боями которого в прошлой жизни восхищался и много раз просматривал, перехватило горло.

Но чувство ностальгии быстро прошло. Во взглядах американских профи, устремленных на нас, читались злорадство, насмешка и откровенная ненависть. Ни одного дружелюбного или хотя бы нейтрального. Даже Дуглас ухмылялся так кровожадно, будто готов был сожрать нас всех вместо любимого фаст-фуда. А Моррисон смотрел холодно и жестко. Как снайпер на жертву, сквозь прорезь оптического прицела.

«Зря приехали. Это большая ошибка»,— понял я.— «Черт с ними, деньгами. Надо сматываться. Убьют же черти американские».