Телепат - Тамара Крюкова Страница 49

Утро. Тиканье будильника. Негромкое позвякивание посуды на кухне. Шум льющейся из крана воды. Легкий щелчок электрического чайника.

Олег лежал с закрытыми глазами, оттягивая момент подъема. Скоро мать придет его будить, а пока хотелось понежиться в постели, слушая простые будничные звуки и ни о чем не думать, совсем как раньше, когда мир был прост и ясен, и каждый очередной день не нес сюрпризов. Впрочем, все это осталось в прошлом, как и роскошь бездумно повалаться в постели. Стоило проснуться, как на него накатывала тревога.

Олег тщетно пытался распутать клубок проблем, которые все больше затягивались в Гордиев узел. Только вот меча, чтобы его разрубить, не было, да и сам он далеко не Александр Македонский, чтобы, рубанув с плеча, разом покончить со всеми неурядицами.

Его тяготили два долга, которые он не мог вернуть: занятые тайком деньги и чужой диск. Как он ни старался, ему не удавалось собрать даже половины суммы, которую он взял у матери из заначки. А что касается диска, он так и не сумел для себя решить, чего боится больше: внезапных приступов ясновидения или лечения в психиатрической клинике. Размышления завели его в тупик. В душе снова нарастало беспокойство.

Следуя совету Ирки Мироновой, Олег попытался перевести мысли на что-нибудь приятное. Он подумал о Маше, но эйфория, которая возникала, когда он рисовал в воображении Машин образ в первые дни их встреч, куда-то испарилась, уступив место сомнениям. Олег не мог отделаться от ощущения, что рядом с этой девчонкой должен быть кто-то другой. Его отношения с Машей походили на хождение по зыбкой топи, где все зиждилось на лжи, твердь оказывалась обманом, и каждый шаг приходилось выверять, чтобы не провалиться в студеную глубину реальности, пробудившись от сладкой мечты.

Других радостей в жизни не наблюдалось, даже пустяковых. Разве что одна: школа близко, не надо ехать на метро. Олег усмехнулся неожиданной мысли. С чего это вдруг взбрело в голову? Он сроду не добирался до школы на транспорте. Правда, если бы мать не перевела его в лицей по месту нового жительства, приходилось бы вставать ни свет, ни заря и ехать с двумя пересадками.

– Олежек, просыпайся. Пора уже, – крикнула с кухни Инна Михайловна.

Промычав в ответ что-то нечленораздельное, Олег побрел в ванную. Включив кран, он поднял глаза на зеркало. Оно только отчасти выполняло свои функции. От сырости амальгама попортилась. Отражение было подернуто вечным туманом, а кое-где зияли черные кляксы. Если бы зеркало не было вмуровано в стену, его давно бы следовало заменить, но для этого пришлось бы отбивать плитку, которая, пусть пожелтевшая и покрытая известковым налетом, все же держалась на совесть.

Олег всмотрелся в свое лицо, насколько позволяла мутная зеркальная поверхность. С тех пор как в нем поселилась таинственная сила, заставляющая погружаться в чужую боль и горе, внешне он ничуть не изменился. Или все же изменился, но сам того не замечает?

Инна Михайловна заглянула в ванную и всплеснула руками.

– Молодец! Вода хлещет, а он стоит. Ты что уснул? Поторопись, а то позавтракать не успеешь.

– Угу, – кивнул Олег.

Почистив зубы, он долго плескал в лицо холодной водой, как будто надеялся смыть беспокойство и заботы. Когда он вышел из ванной, мать уже надевала пуховик. Увидев сына, она напомнила:

– Посуду за собой помой, а то оставишь на столе тараканов приманивать.

– Ладно. Ты там осторожней, – сказал он.

– Чего это вдруг ты такой заботливый? – удивилась Инна Михайловна.

– Просто.

Предупреждение вырвалось само собой. По сути, оно ничего не значило. Знак внимания. Захотелось сказать матери что-то приятное. В последнее время он не баловал ее нежностью.

– Ты лучше за собой смотри. Носишься между машин. Когда ты только ума наберешься и бросишь эту дурью работу. Хоть бы обо мне подумал, – натягивая сапоги, проворчала Инна Михайловна.

«Потому и не могу бросить, что думаю о тебе», – мелькнуло у Олега в голове, а вслух он пообещал:

– Скоро брошу.

– Ты с этой работой совсем себя загонишь. Куда это годится головные боли в твоем возрасте! А потом там опасно. Машины мчатся.

– Это же перекресток. Они на светофоре все стоят, – возразил Олег.

– Некоторые не смотрят, светофор, не светофор. Несутся на красный свет. Сейчас закон не писан, лишь бы деньги были.

– Да ладно тебе, мам. Ничего не случится. Это же не метро.

– А при чем тут метро? – спросила Инна Михайловна.

Олег пожал плечами.

– Не знаю. К слову пришлось.

Проводив мать, он прошел на кухню. Возникшее после пробуждения легкое беспокойство усилилось. Сначала Олег не придал этому значения, списав на свои неразрешенные проблемы, но тревога нарастала. За этим стояло что-то другое. Но что?

Взгляд скользнул по столу и задержался на лежащей там бесплатной газете «МЕТРО».

Слово притягивало. Олега кольнуло узнавание, как будто он долго искал не знамо что и вдруг нашел. Все утро помимо воли у него в подсознании вспыхивали мысли о метро, как неразличимый органами чувств, но навязчивый двадцать пятый кадр. Страх перед очередным приступом ознобом пробежал между лопаток.

– Я не хочу! Нет! – выкрикнул Олег, будто кто-то мог его услышать.

Он схватил газету и разорвал надвое, словно уничтожив напечатанное слово, мог предотвратить приступ. Звук рвущейся бумаги принес странное удовлетворение, и Олег стал рвать газету в клочья, еще и еще. Ему хотелось крушить и рушить, чтобы высвободить скрытую в нем энергию и избавиться от мучительного видения. Он опомнился, когда рвать было уже нечего. Пол устилали мелкие клочки. Олег несколько мгновений смотрел на газетные обрывки у себя под ногами, а потом медленно провел рукой по волосам.

«Чего это я? Псих. Натуральный псих. Если так пойдет дальше, меня точно упекут в дурдом», – приходя в себя, подумал он.

Взяв веник, он подмел пол и выбросил обрывки в мусор. Между тем мозг буравила догадка, переходящая в уверенность: в метро должно что-то произойти.

Он перешел в гостиную, сел на диван и прислушался к себе. Никаких признаков приближающегося приступа.

«Может быть, обойдется?…» – с трусливой надеждой воспрянул Олег, но внутренний голос тотчас вставил свое «НО».

«…НО даже если на этот раз видение обойдет стороной, это ничего не изменит. Назревает катастрофа…»

«…Я-то тут при чем?…»