Махагон - Евграф Декю Ророк Страница 48

Сад был усеян клумбами. Украшенные беседки дополняли атмосферу помпезности. Идя свободной походкой среди общающихся, проходя как бы мимо неё, Гемион остановился.

– Тот самый рыцаришка, – подметила Кира, пытаясь не обращать на него внимание. – Вот-вот, позволил он мне значит, совершить то, на что я имела право! – подумала она, делая вид что не видит его.

Гемион стоя рядом, начал разговор. – Не знаю, восхищаться вами или поражаться!

– Не мне указывать, что вам делать, – ответила без интереса Кира, не смотря на собеседника, продолжая наблюдать за Императором.

Нагнувшись к ней, он шёпотом произнёс. – Я ожидал, что будет расследование, но ничего не было. Вы, как всегда на высоте, браво!

Ну вот, – подумала Кира, – сейчас он заведёт разговор и будет интересоваться, как я это сделала, разбираться в причинах. Но нет, Гемион этого не спросил. Его, в принципе, как будто вообще не интересовала причина и следствие сердечного приступа сенатора.

Гемион продолжил, – Хороший сегодня день для лизоблюдства, не правда ли?

– Я слышала, без вашего участия этого мероприятия не было бы. Так что, во всем виноваты вы!

– Если бы, я к этому не пришёл, мира добился бы другой, – Гемион добавил, – находчивых, идейных выскочек у нас хватает!

– Как и везде, – ответила Кира, смотря на людей в пышных нарядах. – Но, говорят и вас можно поздравить с новым титулом, граф. Такого раньше не бывало, что бы территория вдоль границы отходила в управление ордена, о котором раньше было почти не слышно. Теперь же, я так понимаю, с этой маленькой победой вас чествуют все?

Гемион, недолго думая ответил. – Конечно, причина для радости есть! Но, я себе не позволяю думать об этом в таком русле. Мы ещё не взяли эти владения, так что восхищаться рано.

Внезапно прозрев, она осознала, – вот что значит, чувствовать свободу от долга мести, который мёртвым грузом на сердце, удерживал её всегда оставаться одной. Вот она какая, свобода, – подумала Кира, посмотрев другими глазами на собеседника. Мир стал привлекательней. Солнце стало светить ярче. И вроде бы всё по старому, но жизнь точно стала иной. Непознанная воля, явно осязаема. Теперь можно начать думать о себе.

– Слышала, что в твоём ордене все такие сдержанные, но что бы настолько? – сказала она, посмотрев на него.

– Я просто не хочу торопить события! – сказал Гемион, не отрывая свой взгляд от её.

– А как же вера в высшую силу…, в предначертанное? Разве она не гарантирует, убежденному в победе, решимость и уверенность на абсолютный успех?

– Фатализм – это ложный путь, ввиду того, что человек есть, создание свободное. Неконтролируемый случай и только он, связывает нас с этим миром.

– Правда? – произнесла она удивлённо, – расскажи, мне действительно интересно во что вы верите.

– Знаешь, когда наш орден разделился и вышел из древнего горного королевства, мы сохранили манускрипты.

– Уже заинтриговал, – произнесла Кира, всматриваясь в его лицо, как будто что-то ища.

Гемион продолжил, – там была надпись на языке «шепчущих», той самой расы, которая почти вымерла. Она дословно означала: «Я, есть меньшее из целого, треть из сущности древа вечности».

– И вы это принимаете?

– Мы живём этим. Многие стараются добиться единства с вечным. Мы же действуем, следуя завету!

– И это всё, и никакого больше учения, кроме одной фразы?

– Почему же! Надеюсь, я заинтриговал вас, – сказал Гемион, загадочно улыбаясь. – И у нас будет возможность продолжить беседу в ближайшем будущем. А теперь, я прошу меня простить!

Гемион, слегка преклонив голову, вышел, покинув это скучное мероприятие, усмехнувшись в себе. – А в ней ведь, действительно, что-то такое есть!

Когда привели его коня, вскочив, Гемион бросил взгляд назад, посмотрев на высокие башни замка, пришпорил, послав маститого медленным аллюром. Так и отправился, неспешно, к себе в имение. Покинув размеренную, праздную жизнь пира, окунулся в городскую суету. Постоянный торг на площадях, и суматоха среди покупающих создавали толчею. Среди дневного шума мирной городской жизни выделялись звонкие подзывающие голоса разносчиков. – Даранские пряности, Линарские сладости.

Кто-то рядом с жилым домом громко кричал. – Покупайте, не дорого!

На что из окон домов, было ответом. – Замолкни, весь день горланишь!

Подзывающий к лавке продолжал надрывисто кричать, не обращая внимания на замечания.

– Ах так! Со второго этажа плюхнули ведро зловонного добра. Виновник шума, облитый с головы до ног, поник, пока коричневая жижа густо падала с него на землю. Городская жизнь кипела!

Поднявшись по дороге, резко уходящей вверх, Гемион подъехал к родным стенам своего, а когда-то и родительского имения.

Во дворе всё так же было много новобранцев, они стояли шеренгой. Акколада подходила к своему завершению. Впереди строя говорил Перфаер, принимая обряд. Его звучный голос донёсся, как только Гемион завёл своего коня за металлическую ограду.

– Вот истина истин, ветви древа махагони: мир – альтернативен хаосу, абсолютно гармоничен оазис непреклонных. Сегодня, вам открылся путь! Опуститесь на колено братья мои. Повторяйте за мной слова клятвы.

«Я – рыцарь ордена Махагон, клянусь пред древом вечности и его последователями в неуклонном повиновении и верности. Клянусь, что буду оберегать не только словом, но и оружием и всеми силами своими, все таинства веры, храня в себе силу пламени вечности, почитая завет, первых из нас. Ибо никто не свят в прегрешениях земных, а жизнь – есть борьба и очищение чистыми деяниями. Так как, Я есть – меньшее из целого, треть из сущности древа вечности. Я есть – ничто, ради всего! И равно, заверяю быть покорным и послушным Великому Магистру ордена, как велит устав, предписанный нам нашими праотцами и сохранившими верность, собратьями. Клянусь, что я всегда буду хранить воинскую честь. Быть верен Императору, покуда воля его – есть свет, во имя очищающего пламени. Обещаю, что во всякое время в случае нужды пересеку моря и земли, дабы выступать и сражаться. Клянусь, что в присутствии трёх противников и более я не убегу, но буду бороться с ними, ежели они неверные. Так и зарекаюсь, не продавать собственность ордена и не позволю, чтобы она была продана или отчуждена. И никогда, я не сдам врагу города и земли, принадлежащие ордену. Клянусь во всякое время оказывать помощь тем, кого угнетают неверные и отринувшие. Ибо я не откажу нуждающемуся ни в какой помощи, какую я могу ему оказать. Обещаю, что я буду помогать им и защищать их словом, оружием и иными деяниями. Чистосердечно и по собственной воле клянусь, что буду соблюдать всё это…»

Гулко как один повторили вступившие в орден. Поднявшись с колена, рыцари положили руки на инкрустированные гарды церемониальных мечей. Их не блуждающие взгляды, были прикованы смотреть перед собой.