Правило правой руки (сборник) - Сергей Булыга Страница 48

Нет, глупости, гневно подумал Кассис. Да что это за наваждение?! Он шагнул за ней следом, воскликнул:

– Эй, погодите! Эй!

Она побежала. И он побежал. Она мелькнула в арку – он за ней. Она сбежала по ступеням, скользнула за угол. Поддерживая шляпу, он бежал. Гремели сапоги по мостовой. Налево, вверх, опять налево, вниз, вдоль колоннады, через парапет…

Там капитан остановился, осмотрелся. Женщины нигде не было видно. Да и вообще, подумал капитан, он оказался на какой-то уж очень тёмной, тесной улице. И во всех окнах темно. Где это он? Как будто бы на Двугорбом Холме. Капитан снова, теперь ещё внимательней, осмотрелся, и убедился, что это действительно так – он на Двугорбом Холме. А внизу виден порт, а ещё дальше огни на кораблях. А сам капитан сейчас стоит, скорее всего, на Сквозной улице. Значит, совсем рядом, за углом, должен располагаться их четвёртый пост. Капитан решил это проверить. Он прошёл вперёд по улице, свернул…

И увидел кофейню! По случаю позднего времени, кофейня была закрыта. Но такой кофейни здесь никогда не было, капитан знал это совершенно точно! Вне себя от раздражения, он подошёл к следующему дому. Там на первом этаже он увидел вход в ломбард. Да что это за ночь такая, гневно подумал капитан, где их четвёртый пост? Или он на самом деле заблудился? Ну, нет! Такого быть не может!

И вдруг он увидел, как с той стороны, над морем, поднимается луна. Да-да, вот именно, не восходит, а поднимается. Капитан впервые видел, чтобы луна так быстро двигалась по небу. Это было очень необычное зрелище. И свет от луны тоже был необычный – уж слишком яркий. Горы при этом ярком освещении были видны очень хорошо, капитан легко узнавал их знакомые очертания. Так же легко узнавался залив, портовые доки, маяк.

А вот зато сам город был совсем другой! Например, там, где раньше стоял герцогский дворец, теперь стоит собор. А где был рынок, там теперь дворец. Но этот дворец нисколько не похож на герцогский. Да и всё остальное в этом загадочном городе выглядело совсем иначе, чем должно было выглядеть.

А где теперь луна? Капитан посмотрел вверх и увидел, что луна уже почти достигла зенита. Если так пойдёт и дальше, с тревогой подумал капитан, то эта странная ночь очень скоро кончится. Потом так же быстро пройдёт день. Потом второй и третий, пятый, десятый и двадцатый, пройдёт зима, лето, снова зима, и так ещё пять, десять, двадцать лет, и ему будет пора на покой, в отставку. Капитан невесело усмехнулся. Ему теперь только и оставалось, что усмехаться. А больше ни на что другое времени просто не хватит. Ведь здесь совсем другое время! Та женщина, которую он совсем недавно, на днях, видел маленькой девочкой, ещё через несколько дней превратится в дряхлую старуху. А сам капитан…

– Нет! – крикнул капитан. – Нет! Не хочу! – зажмурился, немного подождал, потом открыл глаза.

Вокруг было по-прежнему, точнее, по-обычному, темно. Обычная луна низко висела над горизонтом. И светила она по-обычному тускло. Капитан стоял посреди Тряпичной улицы, он её сразу узнал. Внизу был виден порт, справа собор, слева герцогский дворец. Теперь, подумал капитан, всё правильно. Значит, и здесь тоже всё правильно: налево, через два квартала, будет четвёртый пост. Но сегодня он там уже был, там всё в порядке. К тому же он уже сменился, сдал дежурство, он свободен. А завтра утром ему опять на службу. Но времени, чтобы отдохнуть, у него ещё вполне достаточно – часы на башне отбивают ещё только полночь. Капитан вздохнул и двинулся домой, в гостиницу.

Придя к себе, он ещё долго никак не мог заснуть. Зато потом он спал так крепко, что утром – впервые за всю свою службу – опоздал на дежурство. В казарме сильно волновались, а когда он явился, обрадовались. Солдаты вас очень уважают, сказал комендант. А потом, как равный равному, добавил, что военное ремесло, как никакое другое, это дело сугубо фамильное, а людям случайным, пришлым, оно ни за что не даётся. Капитан на это промолчал.

В тот день, как и во все последующие дни, капитан был весьма неразговорчив, везде, где это только было возможно, отмалчивался. Возвращаясь с дежурства, он подолгу бродил по улицам. А когда наконец возвращался в гостиницу и хозяйка приглашала его к ужину, он вежливо, но твёрдо отказывался, говоря, что уже отужинал в казарме. Хозяйка не решалась ему возражать. Он же военный и сын военного.

Мало того, сам о себе, как о постороннем, думал тогда капитан, он же ещё и родился в гарнизоне. Его отец тогда служил на Западной Границе. Он говорил:

– Учись владеть мечом, сынок, будь смел – и ты обязательно пробьёшься. Но ты уже смел, от рождения, потому что ты мой сын. Значит, мне осталось только научить тебя владению мечом.

И он научил. И Кассис в восемнадцать лет стал офицером. Это была редкая удача! Отец был очень доволен. Ещё бы! Ведь он был простым солдатом, а его сын – вы только посмотрите на него! – он уже командир, ему дают заставу на Севере!

А что в этом было хорошего? Тринадцать лет по уши в снегах, вот так удача! А теперь столица, ну и что? Да, неплохие деньги, и почёт, и уважение. Но если сказать откровенно, то сама служба как была, так и осталась ему в тягость. Точнее, не осталась, а досталась в наследство. Потому что его отец был военным.

А если бы его отец был ювелиром? А если лекарем? Или астрологом? А если бы он, Кассис, сам выбирал, кем ему стать, то что бы он тогда выбрал?

Но рассуждать об этом нет никакого резона. Здесь, в этой жизни, уже ничего не изменишь. Все привыкли к тому, что он капитан, и, главное, он сам к этому привык. Да он больше ничего и не умеет.

А там, думал он, в том загадочном городе, который мог быть на месте этого города, всё, возможно, сложилось бы совсем по другому, он бы нашёл своё настоящее призвание и жил бы…

Жил, усмехался капитан, но сколько? Месяц? Ну, самое большое, два. Он же сам всё прекрасно видел! И он видел ту девочку, и видел ту женщину, а скоро, дней так через несколько, увидит старуху…

Нет, глупости, сам себя поспешно перебивал капитан, надо как можно скорей забыть всё это, этот бессмысленный вздор!

Но именно этот, как он называл его – «вздор» – как раз не забывался, а даже наоборот, его постоянно преследовал. Зато всё остальное забывалось. По крайней мере, становилось каким-то очень далёким, незначительным, ненужным. Как не нужны ему все его тридцать пять неправильно прожитых лет, как не нужна ему эта пустая казарма, в которой он один сидит в день своего рождения, как не нужна ему и та чужая гостиница…

Да вот только никуда ему от них не деться! Всё это, хочет он того или не хочет, останется с ним, как и сам он никуда не денется – и дальше будет капитаном. Так пройдёт ещё пять лет, а он всё будет капитаном. И через десять он капитан. И через двадцать, и так далее, то есть до самой отставки. Что такое время? Часы – это вовсе не время. И колокол на башне тоже. Они только отсчитывают движение времени. Время же движется само по себе, оно само решает, как ему двигаться – быстрее или медленнее. Кроме того, у каждого из нас своё время. Даже не так, а вот как: для каждого из нас, в зависимости от того, где мы находимся, время бывает разное. Вот, например, здесь, в этом городе, и вообще в этом мире, время для капитана застыло… Да нет, даже просто закончилось, потому здесь он уже достиг всего, чего мог достичь. А там, в том городе, в который заманила его та загадочная женщина, которую, когда она была маленькой, люди хотели убить, и, надо думать, неспроста.