Люди как боги - Сергей Снегов Страница 48

На холм взбирается старик, точно такого же я видел на стереоэкране в Оранжевом зале. Он высок, строен, сед. У него лучистые глаза, не по-человечески огромные, – хороший, ладный старик. Он осматривается и мрачнеет. Ему не нравится место, куда угодил корабль. К нему приближаются двое молодых. Первый тоже из тех, кого я видел в Оранжевом зале. Второго я не знаю, я его придумал. Впрочем, он похож на того, убитого, с картины альтаирцев.

«Ну и попали! – говорит первый из молодых. – Надо же было так удариться! Ремонт займет тысячи две местных лет. Лаборатории мы захватили, но заводы остались дома». – «Нужны помощники, – говорит второй. – Нас двадцать, на все не хватит рук. А здешние существа, кажется, доросли лишь до того, чтобы прыгать с ветки на ветку. Они работают клыками, а не мозгами».

Старик успокаивает их. В общем, получилось неплохо. Удалось выбрать планету, похожую на их собственные: здесь сносные температуры, умеренная гравитация, в атмосфере имеется кислород, много воды и зелени. Уже одно то, что можно ходить без защитных костюмов, чего-нибудь да стоит! А заводы – что ж, заводы можно построить… Примитивные, конечно.

«Без помощников?» – «Будут помощники. Посмотрите на этих хвостатых существ, орущих в листве. Когда-то и наша история начиналась с созданий, подобных им. Миллионов через пять здешних лет они самостоятельно разовьются и станут подобны нам. Почему бы нам не подтолкнуть процесс эволюции?» – «Сколько на это требуется лет, подумай! – говорит второй. – Мы не бессмертны. Половина из нас перемрет здесь». Он, конечно, не догадывается, что ему суждено погибнуть в другом месте. «Будем торопиться. Я, наверное, не доживу до отлета, но вы покинете эту планету».

И вот они берутся за дело. Одни ищут руды, другие заделывают пробоины и налаживают механизмы, третьи отлавливают обезьян и экспериментируют с их генами. Сразу вывести подобных себе не удается: обезьяны не тот народ, чтобы в одно поколение вырастать в богов. Кое-что получается, еще больше провалов. Удалось убрать хвост, выпрямить спину, укоротить руки – вот он, получеловек-полузверь, нет, не подойдет, у него мала способность к самоусовершенствованию.

Наконец появляется настоящий человек, сразу все варианты – черные и белые, курчавые и прямоволосые, пигмеи и гиганты. На этот раз, кажется, вышло – нет, и на этот раз не выходит! Я слышу спор галактов. У них производственное совещание – обсуждают сотворение человека.

«Разве это человек? – возмущается один. – Поглядите на чертеж – что общего между замыслом и осуществлением? На бумаге – человек, а за той загородкой – зверь! Я протестую против такой работы!»

«Ближе к делу! – требует председательствующий. – Какие у вас конкретные возражения? Так мы проболтаем до рассвета!»

«Тысячи возражений! Первое – абсолютная неприспособленность к жизни. Он без шерсти, без когтей, без клыков, без рогов. Как ему добывать пищу, как передвигаться, как защищаться? Поглядите на его пальцы – это же сучки, а не пальцы, разве они похожи на наши? А глаза? Какие-то щелки, а не глаза. Мне страшно смотреть на него, а вы твердите – по образу и подобию!»

«Все же он подобен нам, – говорит старик. – Подобен, но не тождествен. Вы забываете о главном: в человеке осуществлена поистине грандиозная возможность к усовершенствованию. Посмотрите таблицу, рассчитанную машиной. Если у собаки принять способность к усовершенствованию за единицу, то не найдется ни одного животного, у которого она поднялась бы выше десяти. А у человека она равна 1 595 660 800! В миллиарды раз выше, чем у любого животного! В сотни раз выше, чем у нас с вами! Я считаю, что мы создали чудо разума!»

«Пока это чудо глупости и неприспособленности! – зло кричит кто-то. – Ваш разумный человек – дурак. Я пытался внушить этому голому дикарю понятие о некоторых матрицах тяготения, он хлопал зенками и скулил. Тогда я подвел его к корыту со жратвой – и посмотрели бы вы, как он кинулся. Тут он не хлопал глазами. Пройдут миллионы лет, прежде чем ваше чудо природы сообразит, что у него есть кое-какие способности. Предлагаю отклонить предъявленную нам модель и продолжать поиски».

«Голосую предложение – человека не утверждать, – говорит председательствующий. – Другие предложения имеются? Вроде нет. Кто за? Против? Воздержался? Итак, человек отвергается всеми голосами при одном воздержавшемся. Какие будут пожелания к новой модели, которую предстоит запустить в работу?»

Снова поднимается первый галакт.

«Мне думается, не стоит гоняться за внешним подобием, практически оно не выдерживается и превращается в уродство. Нам нужны не сверхъестественные способности, а реальная жизнеспособность, быстрая сметка, цепкая хватка! Предлагаю новую модель сотворить максимально приспособленной к любым условиям жизни».

«Возражений нет? Принято, – говорит председательствующий. – Секретарь, пишите: снабдить следующую модель шерстью, когтями, клыками, рогами, копытами… что там еще? Хвостом, чтобы цепляться за ветки… Как назовем модель? Там, в углу, – я слушаю вас».

«Свободна буква „д“, – доносится из угла. – Можно так: дурень, дурман, дьявол…»

«„Дьявол“ звучит неплохо, – решает председатель. – Итак, запускаем в производство дьявола на базе неудавшегося человека. Остается решить последнее: что делать с сотворенными людьми?»

«Истребить! – слышатся голоса. – В землю! К чему плодить незащищенных уродцев?»

Против этого опять протестует старик. Он напоминает разбушевавшемуся собранию, как много благородных начал вконструировано в человеческий мозг. Пусть люди проходят свой нескорый путь усовершенствования. Им много дано, из них много получится.

«Не нами! – шумят в зале. – Нам они ни к чему!» – «Резон тут есть, – говорит председательствующий. – Истреблять людей не стоит. Если добрая основа, заложенная в них, разовьется, человек устоит в жестокой борьбе за существование. А возьмут верх недоработки… Что же, жалеть о гибели этой модели не придется».

И вот людей изгоняют из аварийного лагеря небесных инженеров и ученых, из рая, где обезьяну переконструировали в человека. Отныне он будет рождаться в муках, трудиться в поте лица своего, изнемогать под бременем забот и болезней.

А взамен появляется усовершенствованная модель – умный, ловкий, работящий дьявол. Тут уж нет сомнений: модель удалась. Хвостатое и рогатое существо – мастер на все руки: и скачет, и пляшет, и прыгает с ветки на ветку, и ныряет в воду, и проползает в земные расщелины. Его можно видеть в лесу и в поле, у моря и у кратера вулкана, он особенно любит эти местечки с их серным дымом и пламенем, ему там тепло и ароматно. Старательный и услужливый, истинный черт своего бога, он смеется над неудачами изгнанных в самостоятельное существование людей, а те мстят ответной ненавистью: не дай бог черту попасть в человечьи лапы – мигом разорвут в клочья!

И когда галакты наконец справляются с поломками и улетают, они прихватывают с собой и дьяволов: у тех шерстка встает дыбом при мысли, что придется остаться один на один с неудавшейся людской породой.

«Прощай, неустроенная планета! – торжественно говорит старик. – Верю, что зароненное нами зерно даст плоды. Хоть я и дожил до возвращения, но до яркого твоего расцвета, человек, не доживу. Живи и совершенствуйся!»