Каменный век. Книга 6. Люди Быка - Сергей Щепетов Страница 48

Причина дальнейшего так и осталась неизвестной. Может быть, движение для быка оказалось важнее знакомого контура. А может быть, от Семена разило анашой, как от «своего», а рогожа на палке пропиталась запахом ненавистных бакутов – ветер дул как раз в нужную сторону. Так или иначе, но животное атаковало именно рогожу…

Надо сказать, что пережитые мгновения – когда, выставив рога, на тебя несется огромная туша – были далеко не лучшими в жизни Семена. Разум в таких ситуациях отдыхает, включается инстинктивная программа, требующая бегства – немедленного! С инстинктами Семен справился, но дальнейшее, наверное, мало походило на любимое испанцами шоу.

Надо было пропустить быка под «мулетой» и раскланяться перед зрительницами. Ничего не получилось – зрительниц не было, а на «арене» действовал не самец домашней коровы, а почти дикий тур.

Рогожа (или как назвать эту плетенку?) не скользнула над головой и рогами зверя, а зацепилась за них. Семен собирался махнуть своей «мулетой» и прянуть влево – подальше от рогов и копыт. Вместо этого его мощно рвануло вправо с разворотом. Руки он разжал не сразу, пытаясь удержать оружие – тоже инстинкт! В данном случае это оказалось ошибкой. Инерция с одной стороны и встречное движение – с другой дали зубодробительный эффект: Семен со страшной силой влепился в бок зверя и, отскочив, словно мячик, полетел на землю. Сохранить равновесие он даже не попытался – лишь немного сгруппировался, чтобы обойтись минимумом переломов и вывихов.

То, на что он шмякнулся, было, в общем-то, мягче, чем асфальт. Впрочем, оценивать это ему было некогда. Как только сознание вернулось (вряд ли оно отсутствовало долго), он понял, что лежит, а бык стоит и на него вроде бы больше не нападает.

Даже не восстановив толком дыхание, Семен попытался встать (вскочить!) на ноги. Как ни странно, но это получилось – то ли он был цел, то ли в болевом шоке. Секунды, наверное, хватило, чтобы оценить ситуацию: бык топчется на месте и злобно фырчит, потому что просто не может двигаться. Никаких новых ран он, конечно, не получил, но на его башке висит рогожа, полностью лишая возможности видеть. В подобной ситуации человек мгновенно сбросил бы руками такое покрывало, но у быка нет свободных конечностей – он стоит на всех четырех. А пальма (любимая, желанная!) свисает с бычьей головы на той стороне – клинок застрял в волокнах где-то в районе левого рога. Впрочем, она вот-вот освободится, потому что бык нашел способ: наступив копытом на край рогожи, он дергает голову вверх, раздирая грубую плетенку. В общем, еще миг – и прозреет.

И Семен пошел к нему – не чувствуя ног, не ощущая опоры под ступнями. Левой рукой он поймал ножны, намертво пришнурованные к рубахе, а правой сжал рукоятку ножа – такую удобную, такую привычную.

Мысль о том, что лезвие может оказаться слишком коротким, даже не возникла – вероятно, по причине ее полной неконструктивности. Все воспоминания об анатомии крупного рогатого скота рассосались, зато всплыли инструкции о том, куда нужно попасть стрелой или дротиком, чтобы зверь умер сразу, чтобы за ним не пришлось долго идти…

Утонченные ценители корриды вряд ли дали бы положительную оценку исходу этого поединка – даже с учетом того, что бык был раза в полтора-два больше обычного. Семен не был ни спортсменом, ни артистом, ни тореадором. Он просто подошел и всадил клинок по самую рукоятку. Бык взревел и куда-то рванулся, сбив своим боком Семена с ног. Самозваный тореадор резко перекатился, надеясь не угодить под копыто. Это получилось, и Семен встал. Подошел и снова ударил – на пару сантиметров ниже.

Примерно так повторилось еще дважды.

Потом бык завалился набок.

А Семен падать не стал – опустился на колено, оперся о землю руками и начал приходить в себя.

И пришел. Но почему-то уже сидя. Кто-то поддерживал его сзади, а перед ним сидел на корточках Танлель и протягивал дымящуюся трубку:

– …иметь много коров Небесного стада!

Семен поднял руку – ее движение пришлось координировать визуально – и взял курительный прибор:

– Солнценосный не долго страдал, Брат-Бык?

– Великий зверь умер в бою, – ответил Танлель. – Наверное, он будет благодарен тебе, Брат-Мамонт. В Небесном стаде приближается время гона, а наш Солнценосный…

Дальше Семен не слушал. Он пару раз затянулся, вернул трубку и стал ждать, когда ему полегчает.

Люди-быки и быки-люди возвращались домой. Семен привычно покачивался на широкой спине, поджав голени к самым бедрам. А Танлель ехал рядом и говорил, говорил, говорил… Семен даже иногда понимал его, но думал о своем:

«Через тысячи лет искусственного отбора звери сильно поглупеют и позволят человеку делать с собой все, что угодно – бить, кастрировать, заставлять работать и разделывать на глазах у сородичей. Но это – потом, а сейчас? Уровень «интеллекта» у туров, конечно, ниже, чем у мамонтов или волков, но не настолько же, чтобы позволить безнаказанно себя убивать. Можно, конечно, делать это где-нибудь в сторонке, чтоб другие не видели. Такой номер может пройти раз или два, но не систематически же! Что такое „информационное поле" дикой природы, я уже знаю – оно не хранит тайн. Как же с этим обходятся люди-быки? А ведь им, кроме мяса, нужно вести какой-то отбор – выбраковывать больных или недружелюбных особей!

А вот так и обходятся! Они пока что не переделывают под себя мир животных – они в него вписываются. Быки и коровы воспринимают людей как членов своего стада, они как бы встроены в его иерархию. А иерархическое положение самца нужно подтверждать – в боях-поединках. Схватки за самок начинаются осенью, и люди в них „участвуют", делая большие запасы мяса на зиму. Правда, сами животные редко убивают друг друга. Может быть, с этого и берет начало древнее шоу – коррида?

Но теплый сезон довольно длинный, и забивать животных в неурочное время все-таки приходится. Как? Очень просто – убивать чужих, из другого стада, пасущегося по соседству. Это тоже не противоречит звериным программам – свою территорию нужно защищать, а претендовать на чужую – признак силы.

Что же получилось сегодня? Скотоводы взяли в плен группу соленосов. Эти люди здесь чужие для всех и в первую очередь для туров, поскольку разит от них сивухой, а не анашой, как от „своих". Бедных мужичков заставили заниматься „тавромахией" – убивать выбракованных, самых злобных недружелюбных быков.

Кто такой был Солнценосный? Это – краса и гордость нашего стада, нашего народа! Он был злой, сильный и быстрый – бодал всех подряд. Здесь ему не было равных, никто не мог стать его другом. Значит, его место в Небесном стаде – где же еще?! Тем более что приближается время осеннего гона, и ему нужно побыстрее попасть к небесным коровам. Брат-Мамонт вызвался проводить туда героя – и проводил. Теперь мужчины разделят и съедят его земную плоть, дабы как следует уподобиться великому воину.

Это – по-ихнему. А по-нашему, по-бразильски? Еще проще: бычок вырос недружелюбным по отношению к человеку, и его, по сути, выбраковали. Да и остальные, предназначенные для „арены", вряд ли позволяли людям ездить на себе верхом. Вот так эти тигдебы и живут – исключают из процесса размножения негодных людей и животных…»