Царствуй на страх врагам! "Прогрессор" на престоле - Борис Орлов Страница 48

Так что сегодня у нас было целых три повода для выпивки. Роль председателя собрания взял на себя Альбертыч. Дождавшись, когда накрывавшие на стол вестовые удалятся за пределы слышимости, дед самолично наполнил рюмки водкой и негромко сказал:

— Друзья, мы встретились сегодня по очень торжественному поводу. Мы отмечаем День Победы! И неважно, что это событие здесь еще не произошло. И, скорее всего, не произойдет. Будет немало славных побед, но такой страшной войны, как Великая Отечественная, мы не допустим! Однако этот день навсегда останется в нашей памяти. За Победу, товарищи!

Мы встали и, повторив «За Победу!», выпили.

— А что, друзья, не сделать ли нам девятое мая государственным праздником? Так сказать — в ознаменование всех побед русского оружия? — с улыбкой спросил Николай.

— Дело хорошее, надо подумать! — одобрил Павел Александрович. — Но лучше сделать это после какой-нибудь по-настоящему громкой виктории!

— Вот разгромим турок… — мечтательно сказал император.

— А ты что же, собираешься целый год с ними воевать? — удивился дед. — Мы ведь планировали начать летом!

— Товарищи, а вы окончательно решили? — спросил Павел Александрович. — Страна едва-едва оправилась от последствий Гражданской войны, а тут новая!

— Ну, дядя, операция против турок несравнима по напряжению даже с нашей прошлогодней войнушкой! Легкой прогулки не будет, но по всем расчетам османов мы вынесем быстро и качественно! — ответил Николай. — Владимир Альбертыч, подтверди!

— Истину глаголешь, государь! — усмехнулся дед. — Сейчас самый подходящий момент для нападения и завоевания проливов. Султан Абдул-Хамид Второй довел Османскую империю до полного развала. Впрочем, в этом постарались его предшественники. Флот в упадке, армия — просто толпа кое-как вооруженных людей. Только ошибки нашего командования и вмешательство англичан не позволили России добиться всех поставленных целей еще в прошлую кампанию. [70]Сейчас — совсем другая ситуация.

— Я вообще не сомневаюсь в победе над турками! Все, что они могут выставить против нас, — старый ржавый хлам! — решительно сказал генерал-адмирал Алексей Александрович. — Однако существует немалая вероятность, что бритты снова вмешаются. Понятно, что создать коалицию, подобную той, которая воевала против нас в Крымскую войну, англичашки не смогут. Но и без того у них огромный перевес в тяжелых кораблях. Очень надеюсь, что все приготовленные Димкой сюрпризы сработают!

— Кстати, сухопутные силы полностью готовы! — заметил Николай. — На острие прорыва пойдут лейб-гвардии бронекавалерийский Лихославльский и полностью перевооруженные и снаряженные по его образцу лейб-гвардии Атаманский и Кирасирский полки.

— Сколько всего? — спросил Дорофеич.

— На европейском ТВД три кавалерийских и шесть армейских корпусов, всего около двухсот тысяч человек, — ответил Николай. — Сотня штурмовых броневиков «Медведь», полторы сотни бронетранспортеров «Вепрь», свыше шестидесяти новых гаубиц МЛ-20, больше тысячи пулеметов «Единорог», ручников «Бердыш» два десятка… тысяч. Кроме того, четыре бронепоезда, точные копии «Железняка»…

— Только вместо паровозов мы используем тепловозы с новыми корбутами, аналогичными тем, что мы ставим на эсминцы! — вставил я.

— На Кавказском фронте: один кавкорпус, две горские кавдивизии и три армейских корпуса, — невозмутимо продолжил перечислять Николай. — Плюс двадцать один батальон армянского ополчения. Эти сами в драку рвутся, у них к туркам уже счеты имеются. Хотя резни еще не было…

— Была, — ввернул Альбертыч. — Еще в семьдесят первом была. Не такая масштабная, но осадочек, как говорится, остался.

— Про «Медведей» я слышал, да и видел уже не раз, пока сюда добирался, а вот что это за зверь такой — «Вепрь»? — спросил дядя Илья.

— Прошлогодняя разработка — бронетранспортер на базе пятитонного грузовика «Зубр». Трехосный, полноприводный. Движок восьмидесятисильный. Броня противопульная — двенадцать миллиметров. Вмещает отделение стрелков. Вооружен станковым «Единорогом» на турельной установке. Внешне смахивает на старый добрый советский БТР-152. Правда, выпущен ограниченной партией — не прошел войсковых испытаний. Будем обкатывать в бою — почти все бэтээры пошли в три полка. Мой Лихославльский, Атаманский и Кирасирский. Кстати, бронедивизион в моем полку частично перевооружен новыми пушечными броневиками — с трехдюймовкой в башне.

— Здорово! Это же практически танк уже, только колесный! — похвалил дядя Илья. — Альбертыч рассказал, что вы не стали заморачиваться и просто скопировали ЗИС-3, [71]МЛ-20 и ОБ-25? [72]

— Есть такое дело! — подтвердил я. — Отлично зарекомендовавшие себя образцы! Только небольшая поправка: шестидюймовая гаубица только называется МЛ-20, а на самом деле это копия гаубицы Д-1. [73]

— Все это хорошо, но ведь воюет не техника, люди! Как обстоят дела с подготовкой солдат и офицеров? — уточнил Дорофеев.

— В целом отлично! — ответил император. — Костяк корпуса — солдаты и офицеры, принимавшие участие в разгроме мятежников и интервентов. Остальные — прекрасно обученные профессиональные военные. Знают и с пользой применяют новую технику и тактику.

— А что флот? — повернулся Дорофеев к генерал-адмиралу.

— Матчасть готова, но мне нужно больше времени на подготовку экипажей! — твердо ответил Алексей Александрович. — Эсминец не пулемет, научиться им пользоваться гораздо сложнее! А ведь, кроме техники, необходимо разработать и освоить новую тактику.

— Сколько тебе еще нужно времени? — напрямую спросил Николай.

— Не меньше пары месяцев, а лучше…

— Даю тебе срок до начала июля! — решительно сообщил император.

Генерал-адмирал только молча кивнул в ответ.

— Да, вот еще что. — Олегыч обмакнул в солонку пучок зеленого лука и принялся им аппетитно хрустеть. — В Болгарии князя менять надо.

— В смысле? — удивился дядя Илья. — Ты там не республику учинить задумал?

— Еще чего не хватало! — хмыкнул император. — Может, им еще генсеком Димитрова поставить? Да нет, я не про то. Просто Кобурги на Балканах — это неправильно. Да и имя у него какое-то не болгарское. Фердинанд…

— А какое ж ты имя для князя болгарского правильным считаешь? — улыбнулся Дорофеев. — Михаил, что ли?