Пока драконы спят - Александр Шакилов Страница 48

Потрошитель вскроет животы добытым оленям, вывалит кишки, затем щедро посыплет окорока солью. И начнется зима. Взвоет промозглыми ветрами Слякотник. Спрячет от холода под медвежьей шкурой Салоед. Жертвенник плеснет кровь в жадные рты сугробов. Снежнодух приведет косматых мороков, у которых вместо зубов – сосульки. Ручейник прогонит нежить и встопорщит почки на деревьях. Яйцеклад начнет лето, засевая гнезда птенчиками. Солнцеглаз прогреет землю, напоит дождями травы. Сенник травы скосит. Червень растопчет пятками сотни червей, выползших из подземных нор. Жатвенник соберет труды людские. Грибник покроет шляпками мухоморов склоны оврагов. И опять Потрошитель, и вновь Слякотник…

И так год за годом, год за годом.

А Гель все будет одинока.

В самом начале учебы она поклялась собственной жизнью, что никогда более не откушает мяса пахаря, ибо душа ее принадлежит Проткнутому. Красотка знать не знает Высокого, Водана, Жига и – тс-с! – Свистуна.

Известно, что Проткнутый помогает девушкам сходиться с парнями, чтобы жили вместе и детишек рожали. Так зачем Гель идолы?

Вечером, после отречения запалив лампаду (предстояло прочесть десяток крайне поучительных свитков), Гель по привычке вырвала волос и уронила его в пламя. Спасибо, Жиг Жаркоокий, за светлую помощь. Только под утро, оторвавшись от «Пути перевертня, сокрытого в листве», Гель сообразила, что наделала. О горе! Скоро ее, глупую, ожидает погибель. Сама виновата: клятву дала и сразу нарушила!

Три дня Гель не ела, три ночи не спала – ждала смерти. На четвертые сутки девушка случайно забрела в столовую, взяла миску жареных свиных почек и сытно позавтракала. Тогда она поняла, что до сих пор жива. Она нарушила клятву, данную Проткнутому, – и ничего с ней не случилось! Зато лампадка горела всю ночь, ни разу не погаснув. Жгучий принял жертву и помог, а Проткнутый оскорбление скушал, будто так и надо!

А есть ли он вообще, Проткнутый, а?

Но девичья память коротка, Гель быстро забыла о случившемся. Вспомнила, лишь когда мальчишку, смешного такого – как же его звали? – сожгли непонятно за что и почему.

Аутодафе – это всегда праздник. Центральная площадь, груда хвороста в два роста, все довольны, резвятся как дети, поздравляют друг дружку и благодарят отцов-инквизиторов, избавивших гард от еретика. А потом – невиданный всплеск набожности. Народ бьется в истерике. И ладно бы только бабы, так ведь и закаленные битвами ветераны оплакивают мучения Проткнутого, принявшего смерть лютую от Свистуна проклятого, но воскресшего, дабы низвергнуть своего мучителя. О, Проткнутый, надежда и оплот всего сущего, всего бывшего и задуманного!

Всенародную истерию Гель прочувствовала на собственной шкуре. Поддавшись общему настрою, она всю ночь после казни проплакала, а наутро едва заставила себя обернуться пятью крысами, выполняя задание мастера Андерса Чумы. Гель млела от этого молодого привлекательного наставника и слушалась его беспрекословно. Если б он покусился на ее непорочность, она была бы счастлива.

Но задание прежде всего. Была одна девушка, а стало пять крыс, как того хотел мастер Чума. Одна крыса чесала лапкой носик. Вторая внимательно наблюдала за приготовлением обеда на университетской кухне. Третья сполна насладились совокуплением мастера Заглота и огромногрудой ключницы Грюнельды. Четвертая едва не угодила в мышеловку, потянувшись за сыром. Авторитет же мастера Андерса сильно пошатнулся, когда пятая Гель-крыса застала его, с упоением ковыряющего пальцем в носу.

Так что в крысиных обличьях Гель весьма занимательно провела время. Раньше она никогда не раздваивалась. Что уж говорить о разбивке на пять живых частей? Гель-беркут только вернулась после небесной прогулки, намереваясь хорошенечко отдохнуть, когда в келью к ней вломился мастер Андерс и приказал готовиться к экзамену. «Но сначала прогуляйся в столовую», – сказал он. Гель так и сделала: еле из-за стола выползла, значительно потяжелев.

Задание ее поразило. Она, конечно, догадывалась, что такое возможно, что тело перевертня способно на многие чудеса, но ей ни разу еще не доводилось сдавать экзамен по практике, не изучив сначала теорию. И ладно, к авантюрам ей не привыкать. Вот только трансформация-разбивка оказалась процедурой очень болезненной. Зато потом крысятничество стало любимым развлечением девушки.

Кстати, насчет аутодафе и последующей вспышки благости.

Позже инквизиторы пояснили народу, что это Свистун поглумился над чувствами верующих. А раз многие поддались влиянию врага, надо покаяться и добровольно сдать имущество на благо Церкви. Объяснение это мало кому понравилось. Парочке серых братьев под шумок набили морды, еще двоим вспороли животы. Возмущенные случившимся святоши пригрозили крестовым походом – мол, сровняем мятежный гард с землей. После чего храбрые жители Пэрима собрали две тысячи эре серебром – чистосердечное пожертвование!

Как известно, переговоры с еретиками есть смертный грех, но отказаться от столь богоугодной суммы было бы крайне неразумно – поход так и не состоялся…

Гель сдала экзамен на отлично. Мастер Андерс был в восторге. Он рекомендовал Деканату инициировать Гель в цеховые статуты и отпустить в Мир.

Против был лишь мастер Коктулек. И к его мнению прислушались бы, но сам Ректор явился на заседание мастеров-перевертней и подтвердил диплом Гель. На миг красотке показалось, что вместо лица у старика крысиная мордочка и мордочка та улыбается, оскалив остренькие зубки.

Утром следующего дня Гель инициировали. Вечером – продали.