Возраст не помеха - Виктор Мишин Страница 48

Нет. Опять я начинаю истерить, ведь вроде давно все решил, а мысли нет-нет да и появляются, весь я из противоречий. Все же я знаю, зачем я здесь. Я здесь, чтобы парней осталось хоть немного больше после Сталинграда, да, их могут убить и позже, вероятно даже и убьют, но, раз уж меня сюда привезли, я буду стараться помочь именно здесь. Кто знает, вдруг тот, кто не погибнет тут, впоследствии сделает что-то важное в следующем бою? Под Курском, Киевом или вообще Берлином, но это действие может быть таким важным, что другие померкнут.

Короткими перебежками, от кучи к куче, от стены к стене, мы углубились в районы, когда-то застроенные частными домами и редкими кирпичными зданиями. Здесь был практически пустырь из куч мусора, лишь впереди, в районе Царицы что-то еще уцелело, а вообще, жуть берет от увиденного. Кстати, в этой части города мало трупов, попадаются, но реже, чем в центре. Вроде как немцы здесь быстро смяли нашу оборону, мало тут было сил, может поэтому и трупов мало?

–Смотри, вчера ходили, немцы были вон за той водокачкой. («Опять водокачка»,– подумал я.) Штаб там у них или еще что-то, не знаю, но суета стояла знатная.

–Хорошо,– кивнул я, продолжая смотреть в нужную сторону.– Осторожнее на обратном пути, товарищи разведчики,– искренне сказал я.

–Это тебе удачи, братка,– Малыш осторожно похлопал меня по спине своими ручищами с лопату размером.– Береги себя!

Снайпер, все время пути молчавший, пожал руку, так же пожелал удачи и вместе с Малышом пополз назад. Командир разведчиков задержался.

–У Малыша брат недавно погиб, похоронку прислали, пятнадцать ему было.

–Он тоже в армии был?– удивился я.

–Нет, накрыло бомбой в Калинине. Переживает, а ты похож на него, он еще в первый раз заметил, хоть ты и помладше будешь.

–Когда представляю, сколько народа гибнет, хочется завыть,– выдохнул я. Мне правда хотелось выть, причем давно, с двадцать второго июня прошлого года, если точно. Радость от получения нового тела и новой жизни сменилась на злость буквально за несколько часов. Никогда не забуду ощущения от нового тела, а также женщину, которую приготовился изнасиловать долговязый упырь в серой форме. Не забуду женщин и детей, которых убивали походя, не заостряя на этом внимания. Мальчишек и девчонок…

«Стоп, хватит соплей, будет время, можно и вспомнить, но не сейчас».

–Береги себя, мы будем рядом, велено ждать, вдруг у тебя получится что-то передать срочное. Найдешь нас легко, свистни пару раз коротко возле того места, где пережидали, понял?

–Если получится вырваться, конечно, сделаю,– пожал я плечами.– А вообще, почему не ударят по немцам, если знают расположение?

–Больших орудий мало, обещали на днях пополнение, тогда будет чуть легче. Да и что толку вслепую стрелять, это ж не снайперская винтовка. Отстреляемся мимо, так еще и раскроем местонахождение, враз накроют, и опять останемся без артиллерии. Не все так просто, парень, как кажется.

–Кстати, как бы трудно это ни было, но передай куда сможешь, что немецкие артиллеристы очень редко стреляют с одного места. Если им ничего не угрожает, могут и постоять, маскировкой они озабочены серьезно. А так, два-три выстрела всей батареей и сворачиваются. Далеко не уходят, но от возможного накрытия уклоняются и вновь тщательно маскируются. Я как-то мимо позиции пробегал, сразу даже не понял, что там пушки стоят, пусть наши думают. Ладно, я пошел, и это, командир, дай нож на секунду,– вспомнив, что хотел сделать, попросил я. Разведчик протянул финку рукоятью ко мне.

Взял левой рукой, правой зажал лезвие и, подняв на уровень лба, острым кончиком процарапал себе кожу над бровью, задев и висок.

–Ты чего, сдурел?!– чуть не закричал лейтенант, с силой отнимая у меня нож.

–Нормально все,– я поморщился, было действительно больно,– попробую новый вариант, думаю, получится.

Сгребая рукой землю, набрал в ладонь и начал втирать в лицо. Щипало, дергало, кровь льется ручьем, переборщил, однако, рану-то делал не острием, а кончиком, рваную, так правдоподобнее, но не учел остроты финки. Глубоко слишком, кровь реально течет, а хотел сделать, чтобы немного кровила. Эх, ладно.

–Иди, командир,– бросил я четко, привычным мне голосом из будущего, если бы не детский тембр, получилось бы знатно. Но и сейчас лейтенант посмотрел на меня такими глазами, что казалось, он все обо мне знает и понял. Он понял главное, что я как минимум ему ровня, такой же брат-солдат, а не пацан малолетний, каким выгляжу. Человека, точнее солдата, в бою не обманешь, он все видит и все понимает. И уж тем более один солдат всегда узнает своего собрата, на войне чувства обостряются. Лейтенант протянул мне руку, крепко пожал мою и назвал свое имя, надо же, решили назваться, а ведь до сих пор хранили инкогнито, лишь снайпера невольно выдали в прошлый раз.

Чтобы кровь немного подсохла, да и для правдоподобности мне пришлось сделать крюк в сторону элеватора, туда, где хоть и редко, но стреляли и взрывали. Двигаясь к расположению предполагаемого немецкого штаба, осторожность уже не соблюдал, мне было НУЖНО, чтобы меня обнаружили. Каково же было удивление, когда я понял, что совсем рядом с целью, а меня так никто и не остановил. Ползти ужасно надоело, поэтому попытался встать, и вот тогда немцы проявили себя.

–Хальт…– и прочее, прочее, прочее.

Сначала застыв, чтобы не провоцировать на выстрел, я медленно начал оседать на землю. Подскочили два немчика, в шинелях и с винтовками. Бить не стали, просто подхватив под руки, поволокли куда-то. Гады, хоть бы подняли нормально, я ж не вешу ничего, а они так и волокут, что я носками ботинок по земле чечетку отбиваю. Кстати, это почти новые ботинки, подобрали бойцы еще в штабе тринадцатой, когда с мин вывели.

Тащили недолго, возле развалин одного из немногих частично уцелевших зданий меня опустили на землю, и я услышал разговор. Явно офицеру докладывают.

–Кто это?– голос резкий, но какой-либо надменности или пренебрежения не слышно.

–Поймали на дороге, двигался со стороны элеватора…

–Господин офицер, простите, не знаю вашего звания, метка на воротнике…– прошептал я и услышал приказ офицера достать то, что я указал. Мля, да что же немцы такие все безрукие-то, а? Мне вновь порвали ворот, только пришил ведь.

–Обыщите его, быстро!– новый приказ офицера, и меня охлопывают, пытаясь… даже не знаю и что, но так не обыскивают.

–За поясом, под рубашкой, бумаги…– вновь выдохнул я и застонал.

–Он серьезно ранен, господин офицер, кровь так и течет, где-то на лбу.

–Достали бумаги? Отлично, отнесите его в медсанбат, пусть фельдшер осмотрит.

После неумелого обыска и извлечения бумаг из-под ремня вновь потащили. На этот раз несли более осторожно, может, офицер приказал, правда, я не слышал ничего. То ли от раны на лбу, что сам себе нанес, то ли от общей нервной усталости, но я внезапно вырубился. Не потерял сознание, а именно уснул, это я потом, позже понял, когда разбудили.