Новая Инквизиция I - Михаил Злобин Страница 48

Я шел через парковку, ощущая себя одновременно и шпионом, и беженцем с нажитым скарбом. А все потому, что на голове у меня красовалась кепка с длинным козырьком, непроницаемые солнцезащитные очки и медицинская маска, из-за которой эти самые очки постоянно запотевали. За плечами же я тащил огромную хоккейную сумку, куда мне кое-как удалось уместить все элементы ИК-Б, а в руках нес необъятный оружейный кофр, внутри которого покоилась моя «Коса», да еще и боекомплект к ней.

Как уже можно догадаться, на брифинге мои самые худшие подозрения только подтвердились. Поскольку наши личные дела в управлении кадров ведутся в засекреченном виде под кодовыми номерами вместо фамилий и званий, то необходимость соблюдать инкогнито в поездке никто с инквизитора не снимал. Черт бы подрал эти глупые формальности, за которыми так пристально следят…

А коли полетим мы военным бортом, но из гражданского аэропорта, облачаться мне, видимо, придется уже в самолете, чтобы не наводить панику среди населения почем зря. Ведь появление бойцов ГУБИ всегда сопровождается некоторыми волнениями в обществе. Люди буквально начинают коситься на всех вокруг, подозревая в них умертвий или кукол.

— Доброе утро! — поздоровался я, подходя к группе фээсбээновцев, скучающих на парковке возле большого фургона.

— Это что еще такое?! — тут же подскочил как ужаленный один маленький пухлый мужчинка, возрастом слегка за пятьдесят. — Немедленно доложитесь по форме!

Ох, ну ты глянь! Как мы за устав топим! Ну ладно, мистер зануда, я так понимаю, это тебя назначили главным? Посмотрим, что ты за кекс такой…

Молодцевато щелкнув каблуками, будто на параде, я столь старательно вытянулся в струнку, что со стороны это смотрелось откровенным издевательством. И пузан прекрасно распознал его, вот только отчитать за такое не мог. А за что, если я все сделал так, как он сам от меня и потребовал?

— Товарищ майор, командир малого звена Главного управления боевой инквизиции, инквизитор первого боевого разряда, капитан Федеральной службы по борьбе с неживой угрозой, — начал чеканить я слова, будто диктор на радио, — персональной идентификатор «Факел», прибыл с целью отправления в командировку!

— Предъявите ваше командировочное удостоверение! — продолжил разводить бюрократию мужик, злобно сверкая поросячьими глазками.

Пришлось выдать ему бумажный корешок с печатью, который мне сунули сразу после брифинга. По сути, в нем было указано все то же самое, что я сейчас выдал — позывной, должность, звание, категория. Но вредный пузан все равно рассматривал документ пристальнее торгаша на рынке, с котором пытаются фальшивой пятитысячной купюрой расплатиться.

— Отлично, грузись… Факел, — скривил губы мой собеседник, будто говна навернул.

Ну а я что? Я же не Изюм, чтоб конфликты из ничего создавать. Поэтому просто молча полез в фургон, волоча на горбу неподъемную свою ношу. Подвернется мне еще возможность отыграться на этом майоришке, я прям уверен.

Не рискнув расставаться с вверенным мне обмундированием, я так и забрался в салон фургона со своими баулами. Благо остальные восемь членов комиссии — пятеро мужчин и трое женщин, пропустили меня вперед даже без всяких просьб и увещеваний, а исключительно по собственной воле. Удивительное дело, но я сейчас не ощущал от них обычного флера пренебрежения, который смрадным дуновением сопровождал меня в здании ФСБН повсюду, куда бы я ни направился. Тут ко мне все коллеги проявляли больше активный интерес, едва прикрытый ширмой приличий. И пусть я не мог его однозначно учуять своей слабой эмпатией, но ведь и слепым же не был. Долгие изучающие взгляды, поспешный отвод глаз, если я поворачиваюсь в их сторону, чуть приоткрытые губы, слегка сведенные брови… Такое сложно не заметить. Казалось, дай им волю, и в меня бы пальцами потыкали, как в диковинную зверушку из зоопарка.

Иными словами, к инквизитору они относились совсем иначе, нежели к простому офисному сидельцу из нашего ГУБИ. Но вот причины этого могли быть самые разные. От потаенного уважения за то, что мы каждый день смотрим в глаза неживым созданиям, и до опасений, вызванных всевозможными нелепыми слухами, что о нас ходят. Но мне, собственно, это тоже было совершенно фиолетово.

— Здрасьте! А можно я с вами присяду?

Рядом со мной возникла молодая особа, едва ли дотягивающая до моих невеликих прожитых лет. Она указала наманикюренным пальчиком на соседнее сиденье, вопросительно выгнула подведенные брови и не присела, пока не получила утвердительного кивка.