Танкистка - Александр Айзенберг Страница 48

– Разрешите, товарищ Сталин? – Это вперед выступил Мехлис, начальник политуправления РККА. – Я не знаю насчет казней, но вчера нам в политуправление доставили донесения и фотографии из немецкого тыла. Завтра в газетах мы планировали разместить статьи о героических действиях наших бойцов в немецком тылу. Вот, товарищ Сталин, посмотрите.

Мехлис разложил перед Сталиным пачку фотографий. На них были запечатлены горящая немецкая техника, трупы вражеских солдат и на этом фоне наши бойцы – на привалах, на построении, среди многочисленной нашей и трофейной техники. Эти фотографии наглядно показывали, что противника можно и нужно бить, что он отнюдь не непобедим. На фоне общего положения на фронте это должно было значительно повысить боевой дух бойцов Красной армии.

– Понятно. А что нам скажет товарищ Берия?

– Товарищ Сталин, мы, разумеется, держим руку на пульсе. С одной стороны, в немецких газетах написана правда. Действительно, по приказу старшего лейтенанта Нечаевой часть немецких солдат и офицеров были подвергнуты особо мучительным казням. Все дело в нюансах: расписывая действительные казни, немцы стыдливо умолчали об их причинах. За приказ добивать наших раненых бойцов и командиров немецкий генерал, отдавший такой приказ, был повешен. Немецкие танкисты, раздавившие своими танками наш медсанбат, сами были брошены под гусеницы танков, причем своих собственных. Немецкий солдат, изнасиловавший девушку, был кастрирован.

И так во всех случаях. Нечаева никогда не казнит просто так. В плен не берет, это да, просто всех достреливает, но это и понятно: она действует в тылу противника и ей просто некуда девать пленных. Отпускать их нельзя, иначе они уже завтра снова будут убивать наших бойцов, вот она и не берет их в плен. Но казнит она только тех, кто совершил военные преступления против наших раненых либо против мирных жителей.

Кстати, ее действия уже привели к интересному эффекту: если раньше немцы не задумываясь уничтожали наши медсанбаты и госпитали, а также легко убивали мирных жителей, оказавшихся в оккупации, то теперь такие случаи значительно сократились. Разведка докладывает, что они боятся Нечаеву, боятся, что она придет за ними для казни за совершенные преступления. Кстати, несколько отрядов украинских и прибалтийских националистов были живьем сожжены ее отрядом, что еще больше нагнало на немцев жути. Лично я считаю ее действия правильными. На террор надо отвечать террором.

Сталин надолго задумался, а Берия и Мехлис терпеливо ждали его решения. Наконец, подойдя к окну кабинета и неторопливо раскурив свою трубку, предварительно высыпав в нее распотрошенную папиросу «Герцеговина Флор», Сталин произнес:

– Есть мнение, что капитан Нечаева вполне заслужила звание Героя Советского Союза. А вы, товарищ Мехлис, всесторонне осветите ее деятельность. Пусть все знают, что мы тоже умеем воевать и не прощаем зверств и военных преступлений против нашего народа и армии. За все преступления против нашего народа противник понесет заслуженное наказание, и никакие сроки давности на них не будут распространяться.

Все это будет несколько позже, а пока…

Штаб Гудериана

– Итак, я слушаю вас. Когда вы мне доложите, что наконец-то поймали русскую Валькирию? Вы знаете, что по армии уже ползут слухи о страшной русской Валькирии, которая за любые преступления против русских страшно казнит виновных. Это подрывает боевой дух армии. Почему на фронте мы успешно громим большевиков, а в собственном тылу не можем изловить их отряд, причем не маленький, который может легко спрятаться в этих русских лесах, а большой, с машинами и танками?!

– Ваше превосходительство, маленькие отряды просто не имеют никаких шансов против отряда Валькирии, а большие мы не можем бросить на ее поиски, так как они нужны нам на фронте.

– Все, мне это надоело! Делайте что хотите, но найдите и поймайте ее!

В плохом настроении Гудериан собирался в штаб группы армий «Центр», куда его вызвал командующий немецкими войсками фельдмаршал фон Бок. Он еще не знал, какой сюрприз его ждет у фон Бока.