Дорогой широкой - Святослав Логинов Страница 47

— Ага, а как до единицы допьётся, тут и стартует. Вот так и пропадают русские самородки. Кулибин, говорят, так пропал, художник Саврасов, писатель Помяловский… А ещё говорят, губит людей не пиво… Нет уж, именно пиво и губит.

Интересно, откуда Юрий Неумалихин, никогда не отличавшийся чрезмерной грамотностью, знает такие подробности культурной жизни России XVIII—XIX веков? Не иначе автор вложил в уста героя собственные свои мысли и думает, что всех перехитрил, что читатель ничего не заметит. А читатель, он умной! — он всё замечает…

— Молока мы ему купили, — успокоительно произнёс Богородица. — Может, одумается ещё или хотя бы номер у «Балтики» снизит. Взрослый человек, изобретатель, должен понимать, в конце концов.

Повздыхали, а затем начали собираться в дорогу. Зачем-то подъехали к вокзалу, возможно, желая убедиться, что Москва есть на свете, раз туда ходят поезда. Поездов до Москвы в расписании не было, был лишь беспересадочный вагон, что дважды в неделю прицепляется к сандовскому поезду. Сандовский поезд, вместе с прицепленным беспересадочным вагоном ушёл пять минут назад. Должно быть, разозлённый председатель переезжает сейчас реку Мологу, глядя в окно, потихоньку успокаивается и забывает встречу с бессовестным вралём, объявившим себя директором лесхоза. Сколько таких вралей встречается на нашем пути, каждого к стенке не припрёшь, да и незачем это.

А вот морячок по-прежнему гулял, празднуя своё ежедневное столетие.

Нелёгкой походкой матросской

Идём мы навстречу врагам,

А после с победой геройской

Вернёмся к родным берегам…

Даже композитор Жарковский не смог бы признать свою музыку в этом исполнении.

— Подвезти его, что ли? — вслух подумал Юра, глядя на нелёгкую походку певца. — Харо-вичи вроде по пути.

«Пьян, да безобиден», — рефреном прозвучала несказанная мысль.

— Зачем? Ему и так хорошо, — возразил Богородица.

— Ой, ребятки, а нас не подвезёте?..

Опять старуха с вечными кутулями и чумазый внучонок за руку, и надо подвозить, хотя старухина деревня лежит совсем не в той стороне.

* * *

До Сандово они всё-таки добрались, а там их снова подвело любопытство. Три главные беды, не позволяющие странникам попасть в Москву: старушки-попутчицы, майор Синюхов и любопытство. Последнее самое обидное, ибо некого клясть, кроме самих себя. Ехали себе ехали по ровному асфальту, надеясь, что в Тверской глубинке майор Синюхов не водится, и правильно надеялись, между прочим, поскольку Синюхов к тому времени был уже не майором, а подполковником, и тут вдруг указатель: «Найдёнка — 3 км». Разумеется, свернули. Деревня оказалась как деревня: пять жилых домов. Только этим она и сходствовала с Юриной родиной, так что не стоило вальцы тереть. Но сделанного не вернуть, и пришлось колесить просёлками, выслушивая ни с чем не сообразные советы аборигенов. Чаще всего почему-то предлагали дождаться автобуса, который будет через два дня. Оно бы хорошо, погрузил каток на автобус и езжай себе, ни о чём не беспокоясь… Одно беда — не лезет каток в двери старенького пазика. Сначала автобус через два дня ожидался на Сандово, потом на Красный Холм, из чего можно было заключить, что путешественники всё же куда-то двигаются. К несчастью, Юра вовсе не знал этих мест и путал город Холм Новгородской области с Красным Холмом — таким же райцентром, но области Тверской. Что делать, предки не особо озабочивались разнообразием названий и в одинаковых местах давали сёлам схожие имена. Посчитать, сколько проехато Горок и Борков — так наверняка собьёшься, никакого образования не хватит. И Сандово с Сонково тоже нетрудно спутать, если сами не местные и едете куда глаза глядят и язык ведёт. Язык, как известно, может довести до Киева, но никак не до Москвы.

И всё же Москва приближалась. Была бы у путешественников хоть какая ни на есть карта, поглядели бы и поняли: сейчас, главное, никуда не сворачивая, добраться в Кашин (даже катку всего день езды!), там мост через Волгу и город Калязин, а ещё через день — Сергиев Посад. А это уже только по названию отдельный город, а на самом деле — Москва.

Главное — никуда не сворачивать.

* * *

— Слушай, тебя, как зовут?

Почему-то русский человек стесняется задать этот простой вопрос и придумывает массу безличных обращений, начиная от хамоватого «Мущина!», бытующего на юге России, и заканчивая по-домашнему ласковым «Жаланненькой!», которое только от новгородских старушек услышать можно. Но все эти добрые и не очень слова преследуют одну цель — обратиться к человеку, никак его не назвав. Боимся мы, что ли, узнать имя минутного знакомого, опасаемся, что произнесённое имя привяжет нас к нему, или ещё какое мистическое значение вкладываем в стремление не знать, с кем имеем дело? Ответить на эти вопросы могут разве что мудрые знатоки семиотики. Во всяком случае, инородцы, которых много теперь стало в российских городах, с лёгкостью свои имена называют и с той же небрежной лёгкостью спрашивают, как зовут собеседника.

Вот и лицо кавказской национальности, обратившееся к Юре, прежде всего поинтересовалось, как того зовут.

— Меня? — переспросил Юра. — Юрий меня зовут.

— А меня Ашур, — представилось лицо. — Слушай, Юра, помощь нужна, очень. У меня лук пропадает, а машина не пришла. Двадцать мешков лука, довези, а? Тут близко, десять минут ехать…

— Если машине десять минут, то мне три часа, — предупредил Юра.

— Тебе десять минут, машине и вовсе было бы минута, а где та машина?..

— Куда ж я тут загружу двадцать мешков? — отбивался Юрий от нового и такого неожиданного бремени. — Не поместится тут двадцать мешков.

— Поместится… я сам загружу. Смотри, сейчас дождь пойдёт, а машина заказанная не пришла. Сгниёт лук, кому от этого хорошо будет? Выручай, друг.

Юра и Богородица только что подвезли на сонковский вокзал очередную нагруженную котомками бабку и теперь намеревались потолкаться среди людей, послушать чужие разговоры, быть может, газету купить в киоске «Роспечати». Городок может быть совсем крошечный, но если есть вокзал, то на нём непременно будет киоск, иногда единственный на весь город. В киоске этом всегда можно купить тонкие сборнички анекдотов и любимую газету железнодорожных путешественников «Не скучай!». Потом малость одичавшие странники хотели зайти в кафе «Лилия», переназванное из бывшей столовой «Общепита», вдарить по шницелям и компоту, а в конце культурной программы посидеть на лавочке в городском сквере. Короче, возить лук в планы не входило. Однако против последнего довода устоять было невозможно. «Выручай, друг!» — кому ещё выручать человека, если не другу? И есть ли на свете дело важнее, чем выручить человека? Во всяком случае, это важнее шницеля и даже газеты «Не скучай!».

Юра с Богородицей опустили сиденья, увеличив таким образом полезный объём кабины, и принялись закидывать туда сухо шуршащие пластиковые сетки с луком. Каток терпеливо сносил столь вопиющее нарушение правил эксплуатации. Коренастый Ашур споро подавал сетки, сложенные у самого края платформы, и успевал обсуждать нехороший поступок владельца неприехавшего грузовика.