Пламя Деметры - Вадим Проскурин Страница 47

С другой стороны, Рамирес все чаще стал замечать, что жизнь становится все более похожей на дореволюционную. Терраформинг планеты ограничился одним-единственным ветровым щитом, наличие которого в сухой сезон практически не ощущалось. Ефим говорил, что подготовка к осушению Олимпийских болот идет полным ходом, но, даже по самым оптимистическим прогнозам, работы начнутся только на будущий год. Экономика потихоньку восстанавливалась, тут и там возводились новые заводы, но до момента, когда они начнут производить товары, пройдет еще не один месяц. Жуткой разрухи, которой так боялись в первые дни революции, не было, но уровень жизни явно упал, причем не только в материальном выражении. Раньше Рамирес не замечал этого, но Галя открыла ему глаза на многие вещи. Нет, она не занималась контрреволюционной агитацией, она вообще не была против революции. Просто когда она начинала рассказывать о себе, у Рамиреса то и дело щемило сердце.

Ее отец был мастером-наладчиком на химзаводе, который выпускал лекарства на экспорт, но когда межзвездные терминалы были взорваны, завод встал и все рабочие в одно мгновение стали безработными. Потом в жилые корпуса перестало поступать электричество, люди возмутились, но им объяснили, что тунеядцы революции не нужны, а если они хотят жить в человеческих условиях, пусть идут на биржу труда и пишут заявления. Дмитрий Козлов получил назначение на стройку под Нью-Майами, и оно стало для него последним.

Галя так и не написала заявления. По каким-то причинам, неясным ей самой, она решила дождаться, когда определится судьба отца, и только после этого начать искать работу для себя. Она не говорила, в чем дело, но Рамирес сразу все понял — она привыкла жить в свое удовольствие, не делая ничего для блага общества, отец баловал ее, его зарплата была достаточно высока, чтобы содержать не только себя, но и дочь. И вот произошла революция, деньги больше ничего не значат, отца отослали за тридевять земель и получаемый им кредит не идет ни в какое сравнение с дореволюционным заработком. Если тратить его на двоих, то хватит только на самое необходимое, надо работать самой, но это так страшно, потому что назначение может быть куда угодно, теоретически даже в бордель, а Галя уже знала, что бывает с теми, кто отказывается от назначения.

И вот настал черный день. Ужасные ящеры вышли из джунглей, окружили стройку, перебили охрану и заживо сожгли более тысячи безоружных людей. Галя получила компенсационную выплату, нечто вроде одноразовой пенсии, но этот кредит позволял ей жить только в течение месяца, да и то впроголодь, а дальше — биржа труда и назначение в какую-нибудь Тмутаракань, где она будет беззащитна не только против ящеров, но и против коллег-мужчин. Она хорошо знала, как относятся неквалифицированные рабочие к молодым и красивым женщинам, имевшим несчастье оказаться рядом с ними. Галя пропила свой кредит за один вечер.

Несмотря ни на что, она не озлобилась. Она продолжала верить в идеалы братства, в то, что время единения и процветания скоро наступит, что Деметра превратится в цветущий сад и все это счастье сумеет увидеть уже ныне живущее поколение. Она понимала, что трудности, переживаемые планетой, временные, она и к своим проблемам относилась как к временным. Рамиресу казалось, что, если бы она не встретила в баре мужчину, который согласился ее содержать, она неплохо устроилась бы и на стройке. В ней чувствовалась внутренняя сила, которая позволяет стойко переносить любые трудности. Раньше это называли нордическим характером. Если бы она не была так ленива…

Все-таки Галя — замечательная девушка. Рамирес боялся, что она начнет вовсю пользоваться его кредитом, добывать разные предметы роскоши, всячески шиковать, но ничего этого не было, Галя вела себя очень скромно, казалось, ее интересует не положение Рамиреса в обществе, а сам Джон Рамирес, большой и на первый взгляд устрашающий, но на самом деле умный, добрый и ласковый.

Однажды Рамирес поймал себя на том, что уже целый день не вспоминал о Полине. Потом он еще раз это заметил, а потом вообще перестал обращать внимание на этот факт. Случилось, казалось бы, невозможное — несчастная любовь была забыта, она больше не терзала его.

Рамирес много рассказывал Гале о своем прошлом. Она слушала его затаив дыхание, ей были очень интересны всякие подробности вроде того, что Александр Багров очень маленького роста, а Ефим Борода очень неуравновешенный и сварливый, но с прекрасным чувством юмора. А потом Рамирес начинал рассказывать Гале про Гефест, и она забывала обо всем остальном. Однажды она сказала, что, когда революция окончательно победит, Рамиресу надо написать книгу воспоминаний. Рамирес согласился, но заметил, что это время наступит еще очень нескоро. Однако идея написать книгу запала в душу Джона Рамиреса.

Только о двух вещах Рамирес не рассказывал Гале. Он умолчал про золотого цверга и про то, как Абубакар Сингх пытался убить трех братьев и двух сестер только потому, что ему показалось, будто через кого-то из них идет утечка информации.

10

Анатолий развалился на диване перед выключенным телевизором. В правой руке у него была кружка пива, сваренного по ящерскому рецепту из ашозов, шозов и усосев. Левая рука Анатолия лежала на плече Полины. В кресле напротив сидела Ю Ши, она медленно цедила амброзию из бокала, но, несмотря на то что это был уже третий бокал, выглядела грустной и какой-то потерянной. Как ни пыталась Полина развлечь Ю Ши веселым щебетанием, ничего у нее не получалось. Это было странно, потому что Анатолий точно знал, что Ю Ши — лесбиянка, а значит, должна быть восприимчива к чарам Полины.

В свое время для Анатолия было шоком, когда он узнал, что третий терминатор братства — хрупкая маленькая женщина. Нет ничего странного в том, что женщина пошла в армию и дослужилась до высокого чина, странно было другое. Во всех военных женщинах, которых знал Анатолий, было что-то мужеподобное. Когда смотришь на такую женщину, непроизвольно думаешь, что бог ошибся, вселяя душу в женское тело. При взгляде на Ю Ши таких мыслей не возникало.

Она была маленького роста, желтокожая, узкоглазая, черноволосая, очень худая и на первый взгляд очень хрупкая. Если внимательно приглядеться к тому, как она движется, впечатление хрупкости проходило, но все равно было очень трудно поверить, что этот воробушек способен одной рукой поднять пятидесятикилограммовую гирю или пробить кулаком деревянную перегородку.

Полина пробормотала что-то неразборчивое и удалилась на кухню. Воцарилась тишина. Неожиданно для самого себя Анатолий заполнил ее вопросом, никак не относящимся к теме разговора.

— Вайшнавайя был твоим другом? — спросил Анатолий.

Ю Ши вздрогнула.

— Он был моим гуру, — ответила она. — Он тренировал меня, он сделал из меня то, что я есть. Он направил меня на трансформацию, он принял меня в братство. Он был для меня как бог.

Ее слова прозвучали напыщенно, но Анатолия это не удивило. Высококлассные бойцы всегда относятся к своим учителям с особым пиететом, а если учесть, что Ю Ши — не просто боец класса Е, в просторечии терминатор, но и мастер какой-то внутренней школы с непроизносимым названием, то она действительно должна относиться к Вайшнавайе как к богу.