Последний реанорец. Том VII - Вел Павлов Страница 47

Как давно я не слышал этого брюзгу. Думаю, он хорошо поладил бы с Юсуповым. Два сапога ‒ пара.

‒ Своих людей и друзей я никогда без причины не трону и в обиду не дам, ‒ выдохнул спокойно я, наблюдая за реакцией представителей клана «Гамбит». ‒ А в остальном всё так, Борислав. Ты полностью прав. Все слухи правдивы.

‒ Ну коли таааак! ‒ облегченно протянул мужчина, крепко схватив меня за плечи и довольно подмигивая Устиновым. ‒ Здравствуй, паршивец. Кто бы мог представить, что столько всего добьешься. Хоть на старости лет целому князю нагрублю, ‒ под веселый хохот ратаев, выдал Звеньев.

В следующий миг тот уже перевел свой цепкий взгляд за мою спину, где и столпились ребята, в то время как Маша уже о чем-то беседовала с Ванессой и не выпускала малыша из рук.

‒ Гляди каких молодцов тебе отдал, а?! А ведь не хотел! Но ты же тот еще вымогатель, ‒ завел старую шарманку здоровяк, тряся пальцем у собственного носа. ‒ Не узнать теперь! Орлы!

‒ Никак нет, Борислав Николаевич! Это мы от вас ушли! ‒ задиристо откликнулся Костров, под смешки друзей и Славы, а также мельком поглядывая на Машу.

‒ Ах ты…

‒ Хватит, Борислав, ‒ едко ухмыльнулся я, пресекая изливающийся наигранный гнев Звеньева. ‒ Сейчас будешь заливать, как ты их чуть ли не с пеленок взращивал. Кстати, ‒ обратился я с радушной миной к Устинову. ‒ Поздравляю вас, Григорий Семенович, с достижением ранга сконателя и с присвоением дворянства.

‒ Хватит, ‒ отмахнулся со слабой улыбкой мужик. ‒ Мои достижения меркнут перед достижениями твоих ребят. Да даже перед воителями в корпусе! Твоими услугами теперь пользуются в соседних городах многие кланы третьего кольцо, а не только в Царицыне. Они более чем хорошо зарекомендовали себя в малых и мельчайших стигмах.

Сучья кровь! А ведь в чем-то он прав. Поэтому мне жизненно необходимы эти кухаркины сыны хунхузы. Вот где дармовой силы с достатком…

‒ Поверьте, ‒ вдруг подал голос Соловьев, оторвав удовлетворенный взор от сына. ‒ Без Захара ничего этого не было бы.

‒ Достаточно! Я люблю, когда тешат моё эго, но всему есть мера, ‒ утихомирил я взмахом руки поднявшийся одобрительный и весёлый гомон, а после вновь обратил свой взгляд на Устинова. ‒ Григорий Семенович, прокатимся до усадьбы? Вы как нельзя вовремя, имеется разговор о тех самых достижениях. Надеюсь, будущих.

Видит Бездна, пора подготавливать почву для будущего плацдарма и заработка рода Лазаревых. Как-никак карт-бланш от Романовых никуда не делся. И лучше всего для добычи золота подойдут стигмы и пятна. Правда, боюсь, придется переговорить позже с Тулаевым. Так просто клан, приносящий ему доход он не отдаст.

***

Первое кольцо. Москва.

Московский Кремль.

Личный кабинет его императорского величества Всеволода.

Несколько дней назад.

Поздний вечер…

По своему характеру и натуре самодержец Всероссийский редко когда любил устраивать совещания тесного семейного круга в собственном кабинете, однако в угоду ворвавшейся в помещение жены, приходилось порой изменять своим устоявшимся принципам. Благо, что та прибыла прямо в разгар деловой беседы с Владимиром.

‒ Обожди, Варвара, ‒ с порога холодно осёк супругу император. ‒ Мы заняты.

Мужчина ожидал всякого от своей второй половины, потому как лучше остальных знал её потайную стервозную и сварливую сторону, но на удивление та лишь глубоко выдохнула и, клюнув сына в щеку, присела рядом, а затем с интересом стала слушать и наблюдать за разговором двух родичей.

‒ Ты ведь понимаешь, что это риск? Причем неоправданный, ‒ спокойно продолжил говорить государь, хмуро глядя на сына. ‒ Как по мне, лучше запретить.

‒ Боюсь, что не выйдет, отец, ‒ с виноватой улыбкой грустно выдал Владимир. ‒ Я выставил заоблачные условия. И заоблачные по нашим меркам. Кандейм и Балинт согласились. Они дают гарантии и готовы дать клятву. Честно признаться, Захар явился как нельзя вовремя. Я сам не ожидал, что он бросит вызов на хольмганг. И теперь оба уверены, что прикончат его.

‒ Глупости! ‒ вдруг резко припечатала императрица, демонстративно фыркнув.

Но на возглас женщины оба мужчины не обратили никакого внимания, ведь такое поведение Романовой видеть и слышать было не впервой.

‒ Они согласились? ‒ удивленно приподнял брови Всеволод, медленно поднимаясь с кресла и начиная мерять шагами собственный кабинет.

‒ Согласились, ‒ наблюдая за отцом, тихо подтвердил мужчина. ‒ Захар им как кость в горле. Опасаются и переживают… за будущее. Сам понимаешь будут действовать наверняка. Да и у него сражение с Давыдовым на носу.

‒ Вот и я об этом. Сдюжит ли? ‒ поджав резко губы, выпалил государь, омраченный тяжелыми раздумьями. ‒ Любой, кто не знает Захара сказал бы, что он гарантировано проиграет и его убьют. Хотя если честно, чем-то он похож на тебя, ‒ стрельнул глазами в сына Всеволод. ‒ Столь же гениален, как и чудовищен. Кто бы мог представить, что от мальчишки будет столь много зависеть.

‒ Ты прав, отец, это риск, но Захар сам так решил и, если он каким-то чудом победит, западники, да и святоши тоже поймут, что шутки с нами плохи. К тому же мы постараемся выиграть для него как можно больше времени.

‒ Владимир, ты требуешь от мальчика слишком многого, ‒ вдруг повысила голос императрица с кислым видом, вмешиваясь в разговор. ‒ Он не единожды оказывал силовую помощь империи. А всю вину за Камчатскую бойню вообще взял целиком на себя.

‒ Знаю, Варя. Я также понимаю, что мы требуем от него выполнения невозможных задач в глазах других людей. Поэтому я буду первым, кто обрадуется его победе. В этом и заключается вопрос, сможет ли он что-либо противопоставить Кандейму или Балинту? ‒ сухо осведомился император. ‒ Они, кстати, уже определились?

‒ Решают. Причем со слов дядь Саши и его статских, на повышенных тонах обсуждают это каждый день. Оба хотят лишить Захара жизни.

‒ Сукины дети… ‒ холодно процедил Романов, но уже в следующий момент из его рта вырвался печальный смех и невольно остановившись у окна, тот с грустью взглянул на множественные огни вечерней столицы. ‒ Кто-то говорил, что войны не будет, да? Так вот она… злосчастная война. Только вместо армий здесь столпы, что по силам равны небольшим армиям. Еще Франциск этот прилип к моему заду, как банный лист. Миротворец, перебежчик и селекционер хренов! Три в одном, чтоб его черти драли! ‒ раздраженно выругался мужчина.

‒ О чем ты, отец? ‒ вдруг нахмурился Владимир, переглянувшись с ухмыльнувшейся матерью, которая уже поняла посыл мужа.