Правитель Пустоты. Проклятый бог - Софья Маркелова Страница 47

Лантея тяжело понурила голову, и красные пряди ее волос, выбившиеся из хвоста, упали на лицо, заслонив его.

– И это мне говорит девушка, которая не побоялась когда-то бросить родной дом, пустыни, и бесстрашно пересечь горный хребет? – неожиданно со смешком произнес юноша, не сводя взгляд с сестры. – Лантея, ты, не зная ни языка, ни местных законов, пришла в человеческое государство, прожила там два года и даже пыталась поступить в академию. Разве тогда ты не боялась? Не боялась быть пойманной или обличенной? Не думала каждый день, что на следующее утро твою тайну узнают все, и тогда твоему путешествию придет конец?

– Тогда я отвечала лишь за себя одну! Если бы что-то случилось, то погибла бы только я, унеся секрет хетай-ра с собой в мир духов. А теперь я – посол. На моих плечах ответственность за будущее целого народа, за сохранность Барханов и даже за жизни всех наших попутчиков. В том числе и твою, Манс. Если что-то случится с одним из членов отряда, то ведь это будет моей виной. Я не справилась с возложенными на меня обязанностями, я допустила, что все так все плохо обернулось…

– Ты винишь себя за то, что не произошло и, возможно, никогда на произойдет, – чуть понизив голос, сказал Манс. Отложив в сторону свой завтрак и обтерев липкие руки о низ рубахи, он взял кисть Лантеи, заключив ее в тепло своих ладоней, и легко сжал. – Каждый здесь осознает всю опасность нашей миссии и каждый способен защитить себя. Если что-то случится, то ни твоей, ни чьей-либо еще вины в этом не будет. Даже если переговоры пройдут неудачно и эти альвы откажут нам в заключении военного союза, то это случится вовсе не из-за тебя.

– А из-за кого, Манс? Из-за кого? – приглушенно воскликнула девушка. – Ведь я должна убедить этот Синклит. И только от моего красноречия, моих слов и аргументов зависит согласятся альвы или нет на союз.

– Не все в этом мире крутится вокруг тебя одной, Лантея, – позволив проскочить в своем голосе твердости, проговорил юноша. – У альвов тоже есть свои желания, планы и намерения. Если они откажут нам, то вовсе не потому, что ты приведешь неубедительные аргументы, а если согласятся, то не из-за твоего красноречия. Этот союз может быть невыгоден для них, и даже все послы мира не добьются тогда положительного ответа от Синклита.

– Но дома все равно не поймут…

– Ха! Дома! – фыркнул Манс. – Дома, конечно, Совет сожрет тебя с потрохами. Им проще свалить всю вину на посла, выставив тебя неудачницей перед всеми Барханами, чем самостоятельно отправиться на переговоры или продумать пути отступления. Но домой ты не вернешься, и поэтому мнение матриархов не должно тебя волновать.

– Даже если все хетай-ра погибнут в разрушительной войне из-за моего провала? – с вызовом спросила Лантея, приподняв голову и устремив на брата пронзительный взгляд голубых глаз.

– Даже если так. Даже если они будут вынуждены зарыться под пески так глубоко, что больше никогда не увидят солнечный свет. Тебя это больше не коснется. Потому что ты свой выбор давно уже сделала: ты покинула Барханы, и сама сказала мне, что никогда не возвратишься туда.

– Выходит, у меня больше совсем нет дома… И семьи тоже нет. Отец, мать и тетя мертвы, а сестра отвернулась от меня… Признаться, я старалась об этом не думать, но теперь, кажется, это осознание сжимает мне сердце.

Она рассеянно коснулась некогда зеленой, а теперь давно уже выгоревшей на солнце ленты, повязанной вокруг запястья.

– Я – твоя семья, – прошептал Манс, стискивая ладонь Лантеи еще крепче. – Аш – твоя семья. Мы всегда будем рядом, мы не отвернемся в час нужды и не бросим тебя одну, потому что ты всегда была с нами, была готова рисковать ради нас жизнью и доверялась нам.

– Мне бы хотелось, чтобы так было всегда…

– Так и будет! – горячо уверил сестру юноша.

– Я жажду этого. Но последнее время меня и вовсе не отпускает чувство, что проведенные в дороге дни были самыми спокойными и счастливыми в нашей жизни. Что так больше никогда не будет. Не будет тихого звездного неба над головой, не будет свежего морского бриза и жаркого солнца. Будто все это скоро закончится, как мирный сон.

– Сны обрываются, чтобы вернуться вновь, как только стемнеет. И новый сон будет слаще старого, ярче и крепче.

– Пусть только он не обернется кошмаром… Уже одного этого будет достаточно.

Сжав в ответ пальцы брата, Лантея поблагодарила его за поддержку и, мягко поднявшись с места, ушла к своим сумкам, так и не закончив завтракать. На душе у нее было смутно. Будто какое-то необъяснимое ощущение тревоги довлело над всеми остальными чувствами, и девушка постоянно неосознанно хваталась за рукоятку ножа. Вот только каждый раз руки ее нащупывали пустоту, ведь изъятое оружие посольству по-прежнему не вернули, хотя Лантея и подозревала, что Бриасвайс захватил его с собой в дорогу, но почему-то отказывался отдавать пустынникам. И девушка очень надеялась, что небольшого мешочка с песком на поясе ей бы хватило, случись в дороге что-то непредвиденное. Но из-за отсутствия полноценного оружия хетай-ра невольно чувствовала свою незащищенность и слабость. Она привыкла рассчитывать на свою силу, и теперь, когда она могла полагаться лишь на горсть песка и воинов Бриасвайса, ни о каком спокойствии не было и речи.

Как только большая часть пустынников и альвов проснулась и позавтракала, недалеко от лагеря вновь появились массивные фигуры слонов. Животные, проведя ночь где-то в чаще Леса, самостоятельно вернулись к отряду и вновь позволили себя запрячь. Это было столь необычно – видеть, как могучие звери добровольно подходили к повозкам и покорно ждали, пока их опутают упряжью, – что Лантея все никак не могла поверить в происходившее. Слоны помогали альвам по собственной воле, они ступали вперед по дороге без понуканий погонщика, будто сами знали, куда нужно было везти путников.

В середине дня, когда жаркое солнце проникало сквозь раскидистые кроны, расчерчивая воздух желтыми лучами, на всех в отряде напала легкая сонливость. Высокая влажность и духота утомляли – ветер нечасто прорывался сквозь густые лесные заросли, и потому постоянно хотелось зевать. Оцарио, как подтаявшее на солнце масло, растекся по плечу Манса, на которое он сперва легко облокотился, а после уже полноценно сполз. Юноша не был против, хоть и сам начинал понемногу уже клевать носом, то и дело проваливаясь на пару секунд в дрему. Во главе колонны ехала повозка с солдатами Бриасвайса, и даже среди них были те, кто украдкой сцеживал зевоту в кулак, поглядывая на своего командира, и тер глаза, пытаясь взбодриться. Ашарх тоже сперва хотел как-то отвлечься, надеясь перечитать еще раз хорошенько свои записи по Гиртариону, но телегу так трясло и качало, что буквы прыгали у профессора перед глазами, как мушки, и сложить их в слова не представлялось возможным.

Идиллию нарушил неожиданно раздавшийся в ближайших кустах шум. Зашуршала листва и сквозь ветви на тропу прямо возле первой телеги выскочила небольших размеров тень с огромными блюдцами широко распахнутых голубых глаз. Едва только она поднялась на четыре лапы, как стало ясно, что это был еще совсем маленький и явно дезориентированный в пространстве детеныш черной пантеры. Все повозки мгновенно встали на месте, резко дернувшись, а слоны стали понемногу забирать в сторону – им такая встреча пришлась не по душе. Котенок тоже испуганно попятился, заметив слонов и альвов, и уже практически наполовину залез обратно в кусты, как вдруг прямо из них с яростным рычанием вырвалась его мать.