Егерь Императрицы. Мы вернемся! - Андрей Булычев Страница 47

Лёшка лежал как оглушённый. Что-о?! Он сейчас не ослышался?! Как?! Его, поручика, мальчишку, простого худородного офицеришку, каких тысячи в огромной стране, наградить самым почитаемым военными всей империи орденом — Георгием! В голове его всё перемешалось.

Видя, как побледнел раненый, Генрих Фридрихович чертыхнулся и выскочил из комнаты.

— Лекаря, лекаря сюда быстро!

* * *

Дни бежали за днями, Егоров уже мог вставать и тихонько ходить по дому. Затем смог выбраться на крылечко, а потом — и к лавочке у дома под раскидистые абрикосы. Молодость брала свое, и организм постепенно восстанавливался от ран. В середине августа он уже смог совершать небольшие полевые выходы со своей ротой и проводить полигонные учения.

В ротном строю стояли все сто двадцать четыре человека. Троих придерживали под руки их товарищи, и им было тяжело, но они бы ни за что не отказались от той чести, которая им сегодня всем выпала!

— Рядовой Карпов, выйти из строя! Господин егерь отдельной особой роты, вам вручается знак доблести и чести нашего подразделения! — и капитан-поручик Егоров вручил выведенному своими товарищами раненому солдату серый волчий хвост, такой же точно, что был нашит на головные уборы только лишь у обстрелянных и заслуженных ветеранов.

— Рядовой Иванов, выйти из строя! Рядовой Милушкин, выйти из строя! Рядовой Топорков, выйти из строя!..

С сегодняшнего дня в стае волкодавов, как выразилась наблюдающая со стороны пехота, прибыло. Только лишь девять человек теперь в роте были без вот этого знака особой егерской доблести. Семерых потеряло подразделение в боях погибшими и двоих — с увечьем. Но трудностей с комплектованием уже теперь не было, все вакантные места были заполнены солдатами из дивизии генерала Вейсмана. Пехотинцы своими глазами видели, как умеют драться эти «особые» егеря!

* * *

— Лексий, у меня есть что тебе показать! — Курт оглянулся удостовериться, что рядом с ними никого нет и что он не нарушает положенной армейской субординации. — Это есть очень хорошо! — и он аж притопнул ногой от какого-то детского восторга.

— И чего такого, опять небось новую мушку на ваше «весло» напаяли с Васькой? Или, может, другие сошки ей приделали? — спросил с иронией Лёшка и увидел, как друг в обиде надул губы. — Да ладно ты, не обижайся на меня. Ну, Курт, ну что у тебя там получилось такого? Давай уже, рассказывай мне!

— Давай, Курт, выдумывай короший приспособ к оружий! Давай, Курт, учить корошо стрелять молодой егерь! Давай, Курт, я поиздеваться над тобой буду, да? — ворчал главный оружейник роты.

— Ну ладно, извини, перегнул, — примирительно сказал Алексей. — Что у тебя там есть интересного?

— Пошли со мной полигон! — кивнул немец и хлопнул себя по двум висящим на его боках на перевязи кожаным сумкам.

— Хм, а вот это уже интересно! — хмыкнул Лёшка и направился вслед за другом.

— Гренада — это есть тяжёлый чугун, удобства метать нет. Летит плохо, мало. Два, очень редко три десяток шагов. Ошибся с насыпка порох — и осколок лететь далеко, попасть в того, кто сам кидать, так? — доносил до командира свою мысль Курт.

— Ну, так, — согласился с ним Лёшка. Гренады, помимо высокой своей эффективности, были его головной болью, и он не раз уже подкидывал разные идеи совершенствования этих снарядов своему штатному оружейнику.

— Теперь глядеть. — Засопев, немец полез в одну из гренадных сумок и вытащил типичную гранату начала двадцатого века. В принципе обычная гренада, но на длинной деревянной ручке. Курт поджёг коротенький запальный шнур и с широкого размаха запулил её перед собой. Егеря запрыгнули в вырытый окопчик, техника безопасности — это дело святое! Бах! Грохнул взрыв, и по стенкам окопчика просыпалась земля. Раз, два, три… пятнадцать, двадцать, сорок шагов, — насчитали они до места разрыва.

— Однако, с десяток здесь вы точно прибавили, — почесал голову Егоров. — Теперь и разлёт осколков для метающих не страшен. И можно даже заряду немного добавить, чтобы силу взрыва увеличить. А ведь можно сделать их вообще разными. Одна, скажем, как для наступления, чтобы её осколки были опасны шагов до двадцати. Ну а другая — для обороны, когда ты в окопе или за фашинами укрытый. Там и вообще шагов сорок-пятьдесят сделать можно убойность. Пометить их, главное, разными цветами, чтобы все сразу понимали, какая из них в руке.

— Гуд! Очень корошо! — внимательно наблюдавший за Лёшкой Курт согласно закивал. — Я тоже так думать. — Он поморщился, выбирая правильные выражения на русском. — Не всё так думать, но рядом с этим. Теперь я всё понять, нужно делать две разный гренада.

— А сложная переделка с той, что вот изначально была? — спросил его Алексей.

— О, найн, нет, нет! — покачал головой немец и достал из сумки новую. — В гренада есть пробк для зажим шнур-фитиль. Мы убирать порох, брать большой сверло и делать большой дырка на малой, ещё брать метчик и нарезать им большой резьб, — и оружейник продемонстрировал, как всё это делается. — Это есть просто. Не так просто делать новый дырка в бок, для вход фитиль. Но надо, и мы сверлить его и затем закрывать пробка, чтобы не вылетать. Ручка длинный из дерева с резьба вставлять в этот большой дырка и затем закрутить. — Курт вывернул ручку и снова закрутил её на место. — Поджигать фитиль и кидать очень далеко, — и он показал размах для броска.

— Ну-ка дай сюда! — попросил гранату Алексей и, воспламенив фитиль от трута, с широкого размаха запулил её вдаль.

«Бах!» — разрыв его метательного снаряда был ещё дальше, чем у Курта. Отлично!

— А еще что у тебя там? — У немца явно ещё что-то было в заначке. Не зря же у него сбоку топорщилась вторая гренадная сумка, а глаза так хитро блестели.

— О да, у меня есть два интересный гранат, — и он достал из сумки обе, отличавшиеся друг от друга только лишь цветом намалеванных сверху полос. — Ты помнить Михаэль Кун… Кун… Кунгурц? Капитан флотилий, что перевозить нас с османский Дунай на наш берег.

— Ну конечно, — подтвердил Лёшка. — Сколько уже раз с ним по реке в поиски выходили. И что?

— У марин, у матрос-канониров есть много разный снаряд. Обычный ядро — бить борт. Книппель — для разрыв такелаж, и ядро с цепь — для разрыв рангоут. Картечь — убивать экипаж врага. В Англий и Голландий делать новый снаряд разрывной бомб и брандскугель. Брандскугель есть пустой ядро из два половина, стянутый друг с другом болтом и с особый состав внутри, — и Курт начал зажимать пальцы на руке. — Мякоть порох, селитер, сера, сало, воск, порошок антимоний, терпентин — это есть жидкий смол сосна, как это по русский? Живица. Брандскугель бьёт из пушка и поджигать вражеский суда. Я взять три ядра у марин и вынуть там всё, а потом засыпать в мой гренада. — Курт поджёг фитиль и закинул гранату с жёлтой полосой шагов на двадцать. Бум! Взрыв не был таким громким, как у обычных, и осколки от неё не разлетелись далеко в стороны, но вот пятак земли шагов на пять чадил сейчас чёрным смоляным пламенем.