Возвращение клана - Алексей Широков Страница 47

Так что, решившись стать ренегатом, а не начать новую жизнь в посаде или другом Полисе, эти люди зачастую менее всего заинтересованы в дурной славе, ведь в родных городах, у них вполне могли остаться родные, близкие и друзья. Да и вообще, раз в пять лет, изгнанный мог явиться на одну из полисных оборонных застав в Зелёной Зоне и подать официальное прошение о помиловании, а так же просить разрешения вернуться. И пусть этот человек будет на плохих счетах но однажды, трудом и самоотверженностью, вполне может доказать всем, что он всё осознал и исправился. Но это становится невозможным, когда тебя во время изгнания уличат в преступлениях. Ведь каждый месяц на досках возле почти всех храмов, регулярно вывешивают распространяемые полисами листовки с мордами замеченных в преступлениях новых опознанных ренегатов.

Другое дело беглецы. Они правда тоже бывают разные. От влюблённых идиотов, сваливших в порыве чувств вместе со своим объектом обожания, до ублюдков, предавших свой клан и дезертировавших из Полиса, а так же острожных и каторжных беглецов и тех, кто сумел вырваться из трудовых монастырей жрецов Древа. Этим разбойная жизнь зачастую мешает в получении тех благ цивилизации, которые могут предложить чужие города и относящиеся к ним посады, как бы они там не назывались.

Там, излишняя дурная слава и особо засвеченная морда лица, вполне может привести к быстрой смерти или хуже того плену, по многим причинам. Начиная от желания сдать его голову в своём Полисе, в Консульсво того города, который назначил вознаграждение, если конечно оно, это самое представительство, имеется.

И чем больше обещано за среднего уровня чародея, тем гуще толпа желающих смахнуться с ним при первой же случайной встрече. А желающих безвылазно сидеть в лесах, воевать с монстрами покуда они тебя не сожрут и подтираться до этого счастливого момента лопухом — не так уж и много. Отсюда и вызывающие наряды и грим на лицах у одних и маски у других.

Почему я не вспомнил о женщинах и алкоголе? Так с этим делом, у ренегатов явно небыло особых проблем. Локомотив завалился так, что я видел его крышу, съехав с проломленных перед поворотом на небольшом мостике над оврагом рельс и изогнувшись при падении, образовал в итоге своеобразный полукруг, смотрящий прямо на нас. Который в итоге и облюбовала банда.

Было их примерно сто двадцать человек. Это так — на вскидку. Из них я насчитал двадцать три ярко одетых одарённых, среди которых было несколько фигур поменьше и потоньше. То ли юношей, то ли вообще женщин, которые жестокостью своих поступков, могли дать фору любому из мужиков.

Остальные, явно простецы, так называемые «Лихие люди». Либо запуганные и собранные бандой, либо сами присоединившиеся к ней, ведь с чародеями и в лесу жить можно. В любом случае, это были если и воины, то, из разряда «Навались толпой с дубинами на раненного и безоружного». А в остальном: «Подай-принеси», которых кинут на растерзание чудовищам в тот самый момент, когда банда решит перейти на новое место, опасаясь неминуемого возмездия ближайшего Полиса. Ведь по сути, эти смертники, как говорил лектор, нужны разве что для обустройства и функционирования временного лагеря и переноски добычи… Вот только я наслово ему не поверил в то, что столько идиотов в посадах, готовы рискнуть и заведомо проиграть идя под руку ренегатам, которым они нужны только как временные помочники.

Сейчас, вся эта толпа, либо обустраивала временную стоянку, но большая часть её занималась тем, для чего их и собрали — потрошила основной состав в котором ехали и везли грузы простецы. В то же время, их разодетые, крашенные товарищи-одарённые, не отвлекаясь, потрошили жилища и хранилища перевозчиков. Полностью заблокировав чародейский «консервный» вагон, то самое место, в котором они встретили похоже единственное сопротивление.

Мене откровенно скрутило живот, а во рту, появился вкус желчи, когда я увидел, что помимо шокированных и раненных людей из перевернувшегося локомотива начали вносить явные трупы. Впрочем дело было не в самих мертвецах, я к ним уже давно привык — просто живых, отводили в середину быстро появляющегося лагеря, где сортировали на мужчин и женщин. Первых, сразу же заставляли раздеться и тут же убивали. Из женщин же, сразу же резали старух, а молодых женщин, девушек и даже девочек, связывали и усаживали отдельно.

Но это живых, а мёртвых — их как кость собакам бросали небольшой кучке очень плохо одетых мужичков. Которые далее, под смех все остальной банды начинали их насиловать, не делая различий ни в поле мёртвого тела ни в его возрасте.

— Антон, — услышал я голос наставницы. — Спокойнее. По тебе уже пламя ползает.

— Но…

— Знаю, — как-то тепло ответила она. — Но — терпи. Либо вообще не смотри. Потому как мы им ничем не поможем и даже пытаться не будем…

— Двадцать с гаком ренегатов непонятного уровня, — фыркнул я, хоть веселья на душе не было ни грамма. — Да — легко. Щас, только шнурки поглажу… Ой а у меня их нету! Придётся в начале в Москву сбегать!

— Антон…

— Тётя Марфа, — как-то глубоко и неровно вздохнул я успокаиваясь и вновь поднося монокуляр к глазу. — Ты надеюсь меня, своего ученика за идиота и самоубийцу не считаешь?

На этот раз я даже не стал наводиться на «конченных», как я их назвал. А начал наблюдать за тем, как ренегаты выносят тела чародеев и Перевозчиков из их вагонов и самого локомотива.

— Когда я была твоего возраста, — вдруг произнесла одноглазая. — Я была самой настоящей идеалисткой. Тогда мы, в команде с моим наставником, так же наткнулись на спущенный с путей локомотив…

Она замолчала, а я в это время наблюдал, как трупы одарённых, которых на удивление щадящими методами добивали, если они были ещё живыми или даже слегка ранеными, складывают отдельно. А Перевозчиков просто сваливают в кучу.

— … Я была той самой «Идиоткой», которая в итоге бросилась спасать «людей», — женщина судя по звуку усмехнулась, — а в итоге, мы мало того, что еле отбились и сбежали, мною же отбитый Перевозчик, всадил мне в награду в бедро волшебный нож. Так что, я год после этого хромала, покуда Иван Петрович, наш кудесник… Ирий ему навсегда! Не сумел подобрать цепочку глифов для артефакта отменившего волшебное воздействие на рану.

— Идиотка бы не вырасла в мою настаницу, которую я знаю, — буркнул я чувствуя как морда чуть покраснела от таких слов. — В любом случае. Эти парни — канибалы!

— В смысле? — видимо одноглазая Бажова, вспоминая молодость отвлеклась от трагедии на месте крушения. — А-а-а… Понятно. Тела перевозчиков, в каком-то смысле сами по себе являются волшебными артефактами, будучи такими из-за внедрённых в них особым образом частей монстров…

— Поэтому они выглядят так странно… — пробормотал я. — Долговязые скрюченные горбуны…

— Частично, — ответила мне тётка Марфа. — Чистокровные, как Ольга считает…

— Ольга?

— Ольга Васильевна твоя, — усмехнулась наставница. — Так вот, они продукт принудительной эволюции и целенаправленной селекции, но есть и те, кто подвергается особой операции. Всё это нужно, для помещение в тело волшебных «инсул»…