Одна среди людей - Анна Сахновская Страница 47

Заныла старая рана.

Меня отвергли, когда я шла к людям с открытым сердцем. Это было сродни подвигу после всех лишений и бегства, что породила война и лаборатория. На миг поверить в людей и получить вместо американских дежурных улыбок стену, за которой никого не найти – это ли не самое жестокое, что могло тогда со мной произойти? Легко сказать «сама виновата» и очень сложно найти силы, чтобы улыбаться и идти дальше в вечность.

Я снова в XXI веке. Размяв тело, я достала ноутбук, подключилась к беспроводной сети, и первое, что решила сделать, – отыскать на карте Лазаревское кладбище, где должен покоиться любимый Иван. Самая первая ссылка по запросу с названием кладбища вела на страницу «Википедии», посвященную этому грустному месту. Статья начиналась сразу с адреса кладбища и переходила к истории. Что ж, кладбище довольно старое, основано аж в 1758 году. Я пробежала глазами несколько строк и… остановилась. Чувство одиночества, которое всегда было со мной, сменилось опустошением и унижением.

Вмиг я стала маленьким ребенком, чей мир рассыпался, как карточный домик, когда отобрали единственную игрушку. Слезы удушающей горечи и озлобленности выступили на глазах. Губы затряслись в унисон с руками, дышать стало тяжело. Меня бросило в жар, частое биение сердца наполнило звуками комнату, и, не выдерживая нахлынувших чувств, я распахнула настежь окно, чтобы хоть немного снять напряжение.

«Нет, только не это… Изверги, мрази, нелюди», – первое, что пришло в голову от жуткого факта ликвидации кладбища.

Статья утверждала, что теперь на месте бывших могил находится детский парк и проезжая часть улицы Сущевский Вал. Это шутка? Разве можно превратить кладбище в детский парк? Я застыла, пытаясь осознать информацию. Получалось, что на костях Ивана и сотен, даже тысяч других людей дети мирно занимались спортом. Да тут и конюшня, и теннисные корты, игровые площадки, поля для мини-футбола, зимой прокладывают лыжную трассу. Меня передернуло.

– Ненавижу! – вырвалось из груди, но кого конкретно я ненавидела, сказать сложно. Грудь невольно защемило, я почувствовала, как повышается давление – сильно заболела голова.

Только что я потеряла одну из причин приезда в Москву. Простое желание навестить могилу любимого человека оказалось неосуществимым. Невероятно! Мне скоро исполнится пятьсот лет, но за эти годы ни одно заветное желание так и не осуществилось. Я казалась себе потерянной не только для общества, но в первую очередь для самой себя. Сердце, похожее на гигантскую черную дыру, не способно любить. Навестить могилу Ивана было не знаком вечной любви, а символом восхищения тем далеким и все же чужим мужчиной и напоминанием себе о человечности, теплившейся глубоко внутри. Не любила я Ивана, как не любила никого из моих мужчин, тем более первого мужа. А теперь все кончено.

Осталась лишь одна надежда – стать смертной после затмения. Встречи, которые были спланированы на завтра и последующие дни, я решила оставить из уважения к простым смертным людям, вроде Курта и Стива.

Люди такого типа зачастую причиняют боль окружающим, но не со зла, а из-за своей простецкой природы, что не дает им как следует подумать над поступками. Можно сказать, что по вине Стива я опять пристрастилась к наркотикам, а можно, что сама этого хотела, ибо была гораздо умнее.

Год впустую здесь, год впустую там, лет десять в забытьи, двадцать в состоянии анабиоза.

А сейчас мне просто надоел анабиоз, хотелось старых ощущений причастности к миру людей – прикосновения мужских губ, общения с ровесниками, с теми, кто выглядит на двадцать пять-тридцать лет, пустых разговоров и бородатых анекдотов, что так скрашивают существование. И хотелось помочь хоть кому-то, кто не умрет и не разрушит свою жизнь после расставания со мной.

Свежий воздух, глубокое дыхание, вода из-под крана – я слегка успокоилась.

Все в мире бренно, даже кладбища не вечны под луной. В конце концов, если бы их не уничтожали, людям было бы уже негде жить, особенно в странах с высокой плотностью населения…

План на завтра составлен.

Здравствуй, имитация жизни!