Целитель. Спасти СССР! - Валерий Большаков Страница 47

Четверг, 3 октября 1974 года, день.

Первомайск, улица Дзержинского

Наплававшись, нанырявшись, я покинул спорткомплекс, причесавшись перед зеркалом в фойе. Надо было тащиться в гараж, но лень успешно отговаривала меня, убеждая, что работа не волк. Тем более что вечером надо зайти к Шевелёвым, опять умаешься, а оно тебе надо?

И вот я остановился перед воротами стадиона, как витязь на распутье. Идти домой? Или в гараж? А третий вариант имеется, чтобы «налево пойти – коня потерять»?

– Молодой человек!

Я оглянулся. Из неприметного «Жигуля», выкрашенного в блёкло-голубой цвет, выбрался мужчина лет сорока, одетый прилично и стильно – в светлые брюки и куртку, из-под которой выглядывала фирменная рубашка в стиле «милитари». Однако хорошо подобранный ансамбль портила дурацкая холщовая кепка с пластиковым козырьком и безыскусной надписью «Турист».

– Молодой человек, не подскажете, как мне проехать на Карла Маркса? – голос «туриста» был очень доброжелательным, даже так – располагающим к себе.

Я кивнул и приблизился, поворачиваясь лицом к Дому Советов – хотел указать кратчайший путь.

– Вот так вот выезжаете на площадь…

Глянув на «туриста», я вдруг поймал его цепкий взгляд, одновременно улавливая исходящую от мужчины опасность, но среагировать не успел. Ощутив легкий укол в руку, моментом погрузился в слепящую тьму…

Очнулся я от тряски. Все вокруг колыхалось и вздрагивало, в спину отдавали дрожь мотора и гул подвески, а наверху качалась грязноватая обивка. Я в машине? Ага, валяюсь на заднем сиденье, как багаж.

Попытался опереться, но не смог – руки были связаны. Хорошо хоть не за спиной. Веревка тонкая, вроде бельевой. Разорвать – разорву, если «включу» свои тайные таланты, но кожу порежу до крови. Да и черт с ним, с эпидермисом, подлечусь потом…

Я непроизвольно помотал головой – туман в мозгах не проходил. С трудом восстановив последовательность событий, понял, что нарвался – вкололи в меня пару «кубиков» какой-то гадости, я и отрубился.

Следовательно, спецэффекты с раздиранием пут оставим на потом, сначала надо восстановиться, очистить кровь от вредной «химии». Закрыв глаза, я расслабился, представляя себя подрагивающим желе, мысленно проходя по всей кровеносной системе, помогая то печени, то почкам, то сердцу. Полегчало.

Зловредный туманец в голове, от которого подташнивало, рассеялся, зато мышление прояснилось до крайности – словно морозцем повеяло в извилинах, свежим бризом продуло спинной мозг, холодком расходясь по нервам.

Кряхтя, я кое-как уселся, откидываясь на спинку, и в зеркальце уловил взгляд «туриста».

– Очнулся? – весело спросил он, скаля зубы. – Молодец, хвалю! А то я перестарался малость, переборщил с дозой! Вот, думаю, балбес, жди теперь до вечера, пока очухается! Да, Миша? Или лучше Михаил Петрович?

Только теперь я узнал своего похитителя.

– А мне все равно, Олег Данилович, – спокойно ответил, ерзая – не люблю сидеть полусогнутым.

– А ты, Мишенька, не прост! – засмеялся Калугин, но как-то искусственно, будто заставляя себя.

Я поглядел в окна. Мы проезжали 3-ю мельницу, район на южной окраине Ольвиополя.

– Куда мы едем?

– В тихое, укромное место, – дал похититель отрывистый ответ. – Поговорить надо.

– Надо так надо, – пожал я плечами. – Побеседуем…

– Побеседуем! – Калугин издал взвизгивающий смешок. – Вот, кажется, местечко подходящее…

«Жигуль» свернул с грунтовки и покатил к реке по еле видной колее, тянувшейся по дну балки, чьи склоны поросли густым кустарником. Ближе к Южному Бугу поднялись вербы и ивы, их гибкие ветви-плети упорно держали желто-бурую листву. Легковушка в бледной окраске как будто растворилась в зарослях.

– На выход! – скомандовал генерал-майор, глуша мотор, и хохотнул: – Без вещей!

Дверца с моей стороны распахнулась, и я неуклюже вылез на берег. Калугин предусмотрительно отступил, держа в руке «вальтер» ППК, чем-то смахивавший на «макаров». Матерчатые белые перчатки скрыли его холеные руки.

– Без вещей, – дернул он щекой, – и без глупостей!

– Олег Данилович, – начал я, потягиваясь, – вы что, надеетесь уйти?

– Надеюсь, – оскалился Калугин. – И уйду! Через финскую границу. Нет-нет, бегать с погранцами наперегонки я не стану! Меня подберет машина с дипномерами, и на ту сторону я попаду в багажнике. Минимум неудобств – и здравствуй, свободный мир!

Он выговаривался передо мной, точно зная, что я никому не раскрою его пованивавшие секретики – мертвецы не склонны к болтовне. Наверное, генерал-майор испытывал облегчение в момент откровенности, а возможно, и сам себя убеждал, что его побег из СССР на самом деле выйдет не более сложным мероприятием, чем увеселительная прогулка.

– Знаете, – сказал я задушевно, – меня всегда интересовали мотивы предательства. Вот вами, кроме шкурных интересов, движет еще что-нибудь?

– А как же! – глумливо ухмыльнулся генерал-майор. – У меня с «нерушимым блоком коммунистов и беспартийных» огромные идеологические разногласия…

Я внимательно следил за Калугиным. Его планы меня интересовали мало, просто генерал-майор допускал обычный промах для человека, захватившего пленника. Он упивался своим мнимым всевластием, теша себя иллюзией: связанный мальчик – не противник тренированному мужику с оружием.

Разглагольствуя, предатель нервически подрагивал – скоро у него руки ходуном будут ходить. Хоть бы опустил чертов пистолет…

– А что это мы все обо мне да обо мне! – криво усмехнулся Калугин. – Вопросики, Миша, и к тебе есть! Только учти: будешь молчать – прострелю колено! А это оч-чень больно, уверяю тебя!