Золотой ключ, или Похождения Буратины - Михаил Харитонов Страница 46

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Стандартная личная карточка Ib № 635102

ПРОИСХОЖДЕНИЕ: изделие

ДАТА РОЖДЕНИЯ: 13 ноября 269 г.

АКТУАЛЬНЫЙ ВОЗРАСТ: 43 года

БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВОЗРАСТ: 43 биогода

ГЕНЕТИЧЕСКИЙ СТАТУС APIF: 8110

ОСНОВА: крыса

ПОЛ: женский

ПРАВОВОЙ СТАТУС: недочеловек

ПРИМЕНЕНИЕ: очистка помещений, санитарно-технические работы

ЛИЧНОЕ ИМЯ: Суассара Лиомпа Андреа Дворкина

КЛИЧКА: Шушара

Больше всего я ненавижу всех.

Остальное – вольер, невкусный корм, унижения, голод, жалкую и гнусную жизнь среди труб – я научилась как-то терпеть.

Вот разве ещё запах мокрых тряпок. Тряпками здесь воняет всё. Самое противное – запах обоссанных подстилок из детских вольеров. И запах тряпок для уборки – серых, истрепанных до бесформенности, почти живых тряпок. Они с тяжелым плеском падают в ведро, с чмоканьем обвиваются вокруг сырого дерева швабры и оставляют за собой блестящие разводы, от которых несёт хлоркой.

Отдельно – запахи труб, горячих и холодных. От горячих пахнет сильнее, от холодных – гаже: сырость привносит оттенки.

Есть ещё тонкий, сладковато-тошнотворный запах – им подванивает снизу, из подвалов. Запах мучающейся плоти, страха и боли. Существа с обонянием вроде моего обычно пугаются этого запаха. Но меня он привлекает. Мне хотелось бы побывать внизу. Просто чтобы подышать ароматом страдающих тел. Мне нравится, когда они умирают, и ещё больше нравится, как они при этом мучаются. Запахи страха и боли возбуждают меня. Однажды снизу пахло так сладко, что я не выдержала и отдалась одному уродцу из вольера. Потом я долго бегала по коридорам, стараясь унять похоть и никого не укусить.

Я боюсь секса. Когда я ебусь, то теряю самоконтроль. Даже в вольере на спарринге я обычно не пользовалась правом победительницы. Однажды я всё-таки это сделала – с каким-то жеребцом, который был уж очень в моём вкусе. Я имела его, я насаживалась на его кол, мечтая только об одном – разорвать ему шею. И под конец, когда он уже не мог терпеть и спустил в меня, тогда – вот тогда я всё-таки укусила. С меня сняли двадцать баллов, хотя оно того стоило: я кончила так, что потом еле доползла до подстилки.

Да, мне нужно укусить, чтобы кончить. Укусить по-настоящему, чтобы услышать визг жертвы, ощутить вкус крови во рту. Когда я это поняла, то решила отложить удовольствия до лучших времён.

Такие, как я, были созданы, чтобы убивать и причинять боль. Мне это нравится.

Я горжусь своим происхождением. Да, я крыса. Генетически и психологически. Крыса – самое живучее существо среди млекопитающих, они до сих пор встречаются в диком состоянии. Живучесть предполагает терпение. И я терплю-терплю-терплю, уж этому я научилась.

В детстве, когда мы воевали с дураками, я хотела одного: поскорее попасть на границу. О нет, разумеется, уж я-то не собиралась героически подыхать за Директорию. Я собиралась при первом удобном случае свинтить с передовой. Я даже занижала свои оценки, чтобы меня не взяли на индивидуальное. Потом я узнала, что у дезертира практически нет шансов. Дураки не такие уж дураки, чтобы возиться с пленными. Это, в общем-то, логично: тупого мяса у них и без того хватает, а лишние умники никому не нужны. Я на их месте поступала бы так же.

Но я не остановилась. Я решила, что мне нужно сделать нормальную карьеру. Дорасти до статуса человекообразного. Этого мне не позволили. Не пустили. Сослали в уборщицы и охотницы за мелкими паразитами. Другой работы для меня, разумеется, не нашлось.

Нет, я не жалуюсь. В каком-то смысле мне даже повезло. Я, со своими головняками и заморочками, устроилась так, чтобы на меня обращали как можно меньше внимания. Жить в старом корпусе среди ржавых труб – это, конечно, не айс, и даже не глюкоза перорально. Зато меня никто не контролирует. А главное, я могу делать вылазки. С некоторых пор это стало моим основным занятием. Выискивать, вынюхивать, находить, приносить, выкрадывать. Наносить неожиданные удары. Причинять боль – всем. Они все этого заслужили, они все заслужили этого, заслужили сполна.

Этот кретин Джузеппе ещё не знает, с кем связался. Да, я сделала для него эту работу: сломала секвенсор, подменив настроечные платы. Кажется, Сизый Нос хотел таким образом подсидеть своего шефа и подняться самому. Идиот. Сверчок выжмет его, как тряпку, а потом от него избавится. Надеюсь, он отдаст его мне. У медвежьих основ есть кое-какие интересные анатомические особенности. Когда я об этом думаю, у меня чешутся зубы.

Когда Замза предложил мне работать на него, я согласилась сразу же. Не потому, что я хоть в чём-то разделяю их идеи. Все идеи стоят друг друга, и все они воняют обоссанной подстилкой. Я уверена, что в тораборских пещерах всё ещё хуже, чем здесь, в Директории. Нет, меня интересует только материальная сторона дела. Деньги. Мне нужны деньги. Не жалкие зарплатные сольдо, а золотые соверены. Сверчок, по крайней мере, мне платит соверенами. Думаю, он крадёт у меня три четверти гонорара.

Когда-нибудь я его убью. Перед смертью он расскажет, где прячет золото. Жаль, не знаю, где у него основные нервные узлы. Ничего, выясню. У меня нюх на больные места. Плохо одно: пытка не доставит мне удовольствия. Жуки меня не возбуждают. Они не кричат, они не пахнут страданием, они даже дёргаются неправильно. Мучить жука – всё равно что ломать секвенсор.

Зато новый заказ Грегора возбуждает меня очень сильно. Сверчок – впервые за всё время – заказал мне любимое дело.

Убить.