Идущие. Книга I - Лина Кирилловых Страница 46

Первый координатор рассмеялся снова. Булькнул угрожающе накренившейся над столешницей чашкой, поймал взгляд Капитана и объяснил:

— Как умилительно он его гладил. Смотри, заберёт ведь зверюшку домой. И вы разоритесь на одном только корме, я уже молчу про наполнитель для лотка… ха-ха.

— Ян не позволит, — уверенно сказал Капитан. — Я тоже. Так что никаких лотков.

— Курт просто выдрессирует хвостатого изображать из себя чучело и по-тихому пропихнет в компании коробок с пробами.

— Тогда есть Вареник, который заревнует и выцарапает глаза. Другого кота на своей территории он не потерпит. Лучший аргумент, по-моему.

В сделанном с трансляции отрезке записи темнели серо-зелёные ели. Под грибообразным шишковатым старым дубом, на нижней ветви которого висел ржавый рельс, сидели две фигуры. Плащ из красной шкуры стекал с плеч шамана, как кровавый поток. Посланник, прижавшийся к земле щекой, что-то чертил среди хвои и песка. Пульсирующее пепельное небо над их головами тщетно обещало дожди, до которых, как Курт сказал, было ещё две недели. Мелькнула, тут же исчезнув, короткохвостая птица.

— Ложась на землю перед кем-то, они признают его превосходство. Такой громкий, явный жест. Это всё при том, что скрытой гордости у них немеряно, — координатор заметил лужицу пролитого чая и стёр её рукавом. — Даже у женщин, которые вроде бы беспрекословно слушаются мужчин и вожака. А почему? Потому что — разумные.

— То есть гордость — спутник разума? Обязательный? — усомнился второй. — Нет, я понимаю: мораль, способность анализировать, зёрна от плевел, но гордость…

— Они пока ещё слишком юный вид. Дозрели только до сознания своей исключительности перед волками и лосями. Мораль и зёрна будут потом. Потом, когда начнется столкновение религий и расовая неприязнь.

— Дурацкая мораль, — поморщился второй. — Стандартно дурацкая. Если найду за какой-нибудь дверью мир без подобного, перееду туда жить.

— Да брось, — сказал его приятель. — Что ты там делать-то будешь — в безжизненной пустыне без разумных?

Курт на экране потрепал посланника по голове. Капитан вздохнул.

— Котолюб пришибленный. Даже если они трехглазые и скорее гуманоиды, чем коты, всё равно тянет руки. Не был бы шаманом, давно бы прирезали.

— Только у них же блохи, — сказал первый координатор. — Как не брезгует?

— Двери с блохами, — Капитан посмотрел на часы. В правом нижнем углу монитора они показывали местное время. — Почему ему нужно ждать до утра?

— Так решила контактная группа, — ответил второй.

— Паршиво решила. Чужак совсем не в безопасности. Отправили бы в помощь хоть кого-нибудь. Чтобы, если не вывел, то хотя бы покараулил…

— А потом — ещё месяц ждать дверь. Тут слабая сцепка.

— Что? А… ясно.

— Курт не дурак, справится. Только бы сам попавший вел себя разумно и никого не задирал. Иначе будет плохо.

Запись кончилась, и Капитан переключил на камеры прямой трансляции. Теперь у подножия большого дуба никого не наблюдалось.

— Ушёл кот. Но зачем Курт отдал ему тот череп?

— Ты бы лучше спросил, зачем Курту приносят коренья. Вернее, их отдельный пахучий сорт. Они ему ни к чему совершенно, а посланники всё носят. Не знаю, отчего они считают лучшим даром что-то, воняющее тухлятиной, но ритуал есть ритуал, и выбрасывать приходится позже, чтобы не оскорбить, — поведал второй координатор. — А пока несёшь в помойку, обонять ароматы и зеленеть от тошноты. Мяу!

Первый принялся тасовать колоду карт. Собеседники пододвинули кресла и устроились поудобнее.

— Возвращаясь к теме хвостатых и мяукающих, я бы добавил, — первый доверительно наклонился. — Что наш попавший как ещё один кот, как кот, который залез на дерево и не может спуститься. Сердобольные бабушки вызвали автомобиль пожарной службы — и бравый пожарный с лицом, опалённым огнём, и рубцами на запястьях от ожогов лезет снимать его, вопящего и грязного, кляня про себя их всех за то, что занимается ерундой… Понимаете, ребята? Но кот вполне способен слезть — когда проголодается. А этот, в яме? Куда слезет он? Или вылезет. Вот поэтому… Ну что — партейку?

В приближающейся темноте дым склубился, спустился ещё ниже, согнав с ветвей недовольных свистунов и стучальщиков. Темнота несла ночь, ночь несла холод, Нга-Лог ёжился и часто дышал. Он дошёл до болот, откуда уже можно было видеть нга, и держал третий глаз наготове, чтобы окликнуть и рассказать, как только тех почувствует. Не о том, что шаман — двуглазый. Это теперь тайна Нга-Лога, а у него ещё никогда не было тайн, и он крутил её так и эдак, пробовал на вкус, словно спелый чернец, ужасался и восхищался. Великий шаман, Тот, Кто Живёт На Горе, доверился простому нга: разве может он его предать? Нет. Нга-Лог должен предупредить своих — шаман ждёт чужака к утру. Пожалуй, Нга-Лог его привести и попросится.

Откуда они, двуглазые? Нга-Лог дёрнул хвостом. Если чужак и сейчас представлялся уродливым, то шаман — ничуть. Вызвал видение: зелёные светли глаз, улыбка, клыки короткие, будто сточённые, тёмные волосы, как у Нга-Эу, уши не рассмотрел, потому что очень боялся. Высокий, даже выше брата. Захотел, чтобы шаман снова его погладил — так гладил родитель много циклов назад. Застыдился опять, фыркнул: ведь не маленький уже, воин. Принюхался. Пахло влагой, протока близко.

Зашуршало, затрещало, кто-то заворчал и затопал. Выпуклые глаза леся блеснули кроваво-красным. Нга-Лог обмер: в зверя вселился злой дух болот. Сжал копьё. Даст Светоч — пройдёт мимо.

Не прошёл — заметил, заворчал глуше, заскрёб костистыми ногами и склонил голову. Леси не благодарят и не подчиняются: так они готовятся броситься в бой. Нга-Лог прижал уши. Одержимая тварь! Лесь взревел и кинулся; Нга-Лог отпрыгнул, скривившись от дурного дыхания, ткнул под лопатку, в сердце. Копьё скользнуло по корке грязи — лесь вброд переходил протоку, и грязь застыла, став панцирем, как у вертихвоста. Зверь с размаху боднул рогами — Нга-Лог успел загородиться копьём. Древко треснуло, будто гнилой ствол, расщепилось, от удара не удержался на ногах, споткнулся, зацепился о корень, рухнул в заросли, скрывавшие овраг, покатился, шипя от страха, вниз по склону, зажмурился в отчаянном стремлении уберечь глаза. Дно кинулось в лицо, оцарапав, стукнуло что-то, хрустнуло. Нга-Лог втянул воздух и застыл, лежа на спине. Лесь наверху громко топнул. Ударил, отшвырнул, решил, что убил, и удалился. Куний амулет, спасибо шаману… Нога кричала — сломана. Нга-Лог коснулся её и чуть не заплакал.

Как он теперь, в глухие сумерки, когда на охоту выходят обороты?

Брат, брат Нга-Лор…

Отчего-то все нга закрыли от него третьи глаза. Никто не слышал.

III

К. — Центру:

День двадцать третий. Вечер

Пасмурно, без осадков. Температура 20^о С. Давление 757 мм/рт. ст. Ветер западный, 2 м/с. Влажность 68 процентов. Фон в норме. Самочувствие в норме.