Кровь Асахейма - Крис Райт Страница 46

— Где вы его нашли?

Гуннлаугур слышал подавляемый страх в голосе канониссы. Труп бесформенной кучей лежал на идеально чистом полу ее покоев и вонял гнилой рыбой. Его невидящие глаза уставились в потолок и уже начали разлагаться. Шея трупа отекла, покрылась синяками и истекала слизью.

— В подвале, — ответил Бальдр. — Прямо у вас под ногами.

По мнению Гуннлаугура, Бальдр выглядел плохо. Он казался уставшим и невнимательным, а волосы патлами свисали на лоб. Это было странно: изо всей их стаи Бальдр обычно меньше всех походил на дикаря.

«Сначала Ингвар, теперь он, — подумал Гуннлаугур. — Да что с ними всеми не так?»

Канонисса отвернулась от трупа и сморщила нос.

— Это был схолиаст Гериод Нерм, — сказала она, нервно перебирая пальцами. — Он пропал несколько дней назад. Я решила… Император, прости. Я решила, что он дезертировал. Некоторые сбегают, считая, что жара убьет их быстрее.

Гуннлаугур изучал груду разлагающейся плоти у своих ног. Признаки заразы были достаточно знакомыми. Тело схолиаста практически не отличалось от тех, что они видели в оскверненных недрах чумного корабля.

— Нерм сталкивался с врагом? — спросил он.

Де Шателен покачала головой.

— Он был чиновником и никогда не покидал цитадель, — произнесла она.

— А остальные ваши войска? — поинтересовался Бальдр, устало проводя рукой по лбу. — Те, которых отозвали с фронта?

На какой-то момент канонисса, казалось, растерялась.

— Я… Я думаю, да, — ответила она. — Часть наших подразделений отступила сюда из зоны боевых действий для переоснащения и пополнения запасов. А что я должна была сделать — оставить их умирать?

Гуннлаугур поджал губы:

— Были еще случаи, подобные этому?

Женщина снова покачала головой. На ее лице читалось смятение.

— Нет, — слабым голосом сказала канонисса. — Мы не думали, что…

— Конечно, вы не думали, — выпалил Бальдр. Его голос звучал обвинительно. — Вы сражаетесь с этими тварями уже много недель. Каждого, кто вернулся с фронта, нужно помещать в карантин. Видите, что вы натворили?

— Довольно, — отрывисто бросил Гуннлаугур. Он понятия не имел, почему Бальдр вел себя так дерзко. Обвинения были бессмысленными. Учитывая скорость и агрессивность вторжения, не было никакой возможности проверить каждого.

Однако лицо де Шателен побледнело.

— Нет, он прав, — сказала она с тревогой. — Мы считали, что оттянуть их от линии фронта будет правильно. Думали, что спасаем их. О Пресвятой Император…

Гуннлаугур бросил яростный взгляд на Бальдра.

— Сейчас это уже не имеет значения, — подытожил он. — У нас еще есть время. Каким штатом медиков вы располагаете?

Канонисса попыталась сосредоточиться.

— Сестры-госпитальерки — несколько отрядов, — ответила она. — У них есть необходимая подготовка. Мы можем провести проверки и организовать карантин для тех, кто расквартирован в гарнизонах.

— Хорошо, — сказал Гуннлаугур. — Делайте. Врата закрыты?

— Еще нет. Мы надеялись получить подкрепление. Двенадцатая боевая группа Гвардии отступает с севера, от руин Багаза. Судя по данным отчетов, они в двух днях пути.

Бальдр закатил глаза.

— Неужели вы не понимаете? — вопросил он устало. — Им позволили выжить. Среди них есть разносчики чумы. Вы не можете впустить их внутрь.

— Их нельзя бросать.

Бальдр мрачно посмотрел на женщину.

— В этом городе миллионы жителей, канонисса, — сказал он тихим, но настойчивым голосом. — Некоторые из них уже заражены. Если мы начнем действовать прямо сейчас, то получим шанс подавить заразу, но если пустить внутрь еще больше людей, то чума распространится. Мы получим десятки, сотни ходячих трупов внутри стен. Вы этого хотите?

Де Шателен смотрела на лежавший у ног труп. Ее лицо перекосило от разрывавших ее колебаний.

— Заприте ворота, — настаивал Бальдр, бросив краткий взгляд на Гуннлаугура в поисках поддержки. — Никого больше не впускайте и не выпускайте. Затем начинайте чистки. Вам понадобятся огнеметные расчеты. Все следы заражения должны быть уничтожены.

Де Шателен по-прежнему сомневалась. В первый раз за все время Гуннлаугур заметил глубокие морщины, залегшие вокруг ее глаз из-за переутомления. Она уже слишком долго сражалась без отдыха.

— Он прав, — тихо произнес Гуннлаугур.

Медленно, очень медленно подбородок де Шателен опустился.

— Будет сделано, — сказала она. — Я позабочусь об этом. Мы пустили эту дрянь в город, и мы ее вычистим.

Женщина глубоко вздохнула.

— Итак, они получили, что хотели. Мы заперты здесь без возможности атаковать и, словно крысы в ловушке, будем ждать, когда они придут к нам.

— Нет, не будем, — гневно ответил Гуннлаугур. — Мы, стая, еще можем драться. Мы ударим по ним на равнинах, пустим им кровь, покажем, какие воины стоят на страже этого города. Это выиграет вам немного времени.

Де Шателен не выглядела убежденной.

— Я надеялась, что вы поможете нам здесь, — сказала она.

— Сейчас наш враг не боится ничего на этой планете. Когда мы закончим, они будут бояться, как и полагается. — Он улыбнулся, обнажив длинные изогнутые клыки. — Мы созданы для этого.

В иное время она, возможно, сопротивлялась бы дольше. Однако объем работы, которую предстояло совершить, вкупе с чувством вины, похоже, сделали ее не такой непреклонной.

— Делайте то, что считаете нужным, — подытожила она, бросив короткий взгляд на лежащее перед ней тело. — Но раз уж вы уходите, то убедитесь, что они получат свое по полной. В первый раз с того момента, как все это началось, я хочу, чтобы они страдали по-настоящему.

Канонисса с каменным лицом смотрела на тело схолиаста. Затем собралась с силами и подняла взгляд на Волчьего Гвардейца.

— Мне предстоит много работы, — сказала она. В голосе снова стали появляться стальные нотки. — Я отправлю очистительные команды. Мы выкорчуем это зло. — Ледяная улыбка на секунду мелькнула на ее лице. — Что мы умеем делать хорошо — так это сжигать.

Гуннлаугур кивнул.

— Вы не останетесь одни, — произнес он. — Пока солнце светит, мы будем сражаться здесь. А потом стая пойдет на охоту.

— Да будет так. — Де Шателен поклонилась. — Пока светит солнце.

Затем она резко развернулась на каблуках и вышла из комнаты. Звук ее тяжелых шагов по мраморному полу отдавался эхом.

После того как она ушла, Бальдр тоже собрался к выходу, но Гуннлаугур остановил его, выставив руку перед его грудью.

— Брат, — сказал он твердо. — Нам нужно поговорить.