Летописи Дорна. Белый воин - Алексей Осадчук Страница 46

— А ты? — испытующе, как когда-то в детстве, задал вопрос Ваянар.

— Я хочу верить, учитель, но у меня не выходит, — ответил Икер, обреченно опустив голову. — Хочу, но не могу. Может, потому, что времена моего детства давно растаяли в прожитых зимах? А в погоне за лучшей жизнью для своего народа я почти полностью растерял самого себя.

Они стояли молча, глядя на далекую темную кромку леса. Что притаилось там, в глубине чащи, ставшей за эти дни такой чужой?

Молчание нарушил друид:

— Завтра, я слышал, будет совет, и ты станешь конунгом лоримов.

Икер горько улыбнулся:

— Да, для оставшихся в живых членов Сейма как будто не существует смертельной опасности. Эти жалкие жмыхи надеются отсидеться за спинами воинов. Пытаются закрепить свою власть, избрав меня на Сейме конунгом. Разве они не понимают, что завтра наш народ, возможно, перестанет существовать?

Старый Ваянар задумчиво произнес:

— Так было вечно. Много веков назад первые лоримы, живя в мире и согласии под присмотром Творца, попросили у Него первого конунга из их числа. Причем каждый просящий втайне надеялся, что Вышний изберет именно его для управления всем народом. Видя завистливые сердца людей, Творец разгневался, а потом, рассмеявшись, ответил:

Не Я ли, Добрый, даю вам пропитание и кров?

Не Я ли, Справедливый, сужу все ваши споры?

Не Я ли, Сильный, оберегаю ваши дома и семьи от врагов ваших?

Не Мне ли, Великому, вы должны поклоняться за это?

Что ж, неблагодарные, вы хотите конунга?

Тогда изберите его сами из числа вашего.

Теперь он будет оберегать вас,

давать вам кров и пропитание,

судить ваши споры, ему вы будете кланяться отныне. [10]

Нужно сказать, что первые лоримы выбрали довольно-таки справедливого конунга, только правил он недолго. Какой человек может сравниться с Богом в справедливости, силе, доброте и величии? Возрыдали тогда предки наши, только было уже поздно — раз сказанное Творцом Слово не воротится более. Множество конунгов сменилось в народе нашем, были и добрые, были и справедливые, сильные тоже были, только заплатили лоримы кровью своей за доброту, справедливость и силу их. За страшную ошибку предков своих расплачиваются теперь потомки.

Ваянар замолчал, словно давая время для размышления Икеру. Но ярл молчал, задумчиво глядя вдаль.

— Говорю тебе это, сын мой, чтобы не совершить снова страшной ошибки, как когда-то предки наши, не распознавши воли Его. Прими предначертанное! Оглянись вокруг! — Старый друид плавно обвел правой рукой лес и часть крепости.

— Узри! Теряют лоримы землю свою с каждой зимой. Словно загнанный в угол ра-хан, народ наш вынужден закрыться в этой жалкой крепости. Ледяной лес с каждой зимой поглощает наши селища и пашни. Некогда цветущий и сильный народ превратился в жалкую кучку обреченных на смерть. Мы, которые много веков назад дали жизнь Рианну Мудрому, древнему королю, основавшему великую династию, заперлись с жалкой тысячей воев, [11]ожидая с каждым восходом солнца последней битвы! — Грудь старца возбужденно вздымалась.

— Учитель…

— Молчи! — перебил он ярла, обеспокоенного здоровьем друида.

— Вспомни слова пророчества! Я много раз повторял тебе их в детстве.

Ярл, не смея перечить своему воспитателю, как когда-то в детстве, тихо, почти нараспев, произнес:

Рожден в одном, взращен в другом,

Сквозь мир иной пройдя,

Меж льдов и смерти в отчий дом

По зову крови короля.

Он Белый воин с сердцем варга

И хитростью кота!

Несет спасенье обреченным,

На землях их орда!

Чрез море хладов и ветров

Пройдет с народом сим,

Ведя вперед сынов рабов,

Зародит новый Аларим! [12]

Но тьма придет на землю ту,

Ведомая врагом!

И много жен, почуявши беду,

Найдут утрату в бое том! [13]

Закончив говорить, Икер обернулся к старому друиду и горько произнес:

— Ты действительно веришь в эту древнюю сказку? Ты действительно думаешь, что к нам, обреченным, загнанным в угол, придет какой-то Белый воин и спасет нас от многотысячной орды? Опомнись, учитель!

Их разговор перебил громкий переливистый рев рога. Словно морозным ветром обдало спину разгоряченного разговором ярла.

— Началось, — прошептал он, вглядываясь через узкое окошко-бойницу в черноту потревоженного леса. Там из темной чащи сплошным бурлящим серым потоком вытекала таркская орда. Твари были повсюду, охватывая полукольцом все пространство. Они, ревя и воя, ринулись к крепостным воротам, в которые торопливо забегали оставшиеся снаружи люди.

Вперед вырвались особо быстрые, надеясь настигнуть близкую добычу. Когда первые тарки приблизились на расстояние около двухсот шагов, ворота благополучно захлопнулись, и в ревущую, разъяренную неудачей серую массу полетели первые стрелы, разя ничем не защищенные мохнатые тела.

Лучники собрали богатую смертную жатву. Тучи стрел пронзали упорно набегающих тарков. Поле перед крепостью наполнилось ревом и визгом боли. Сотни раненых таркских тел вперемешку с грязью и кровью катались внизу. Те звери, которых не настигли стрелы, подталкиваемые в спину бегущими сзади, на всем скаку падали в ров, оскалившийся сотнями заостренных кольев.

Как тарки корчились на острых кольях, Икер уже не видел — он торопливо спускался по ступеням смотровой башни, оставив своего старого друга и учителя на попечение служки.

Сейчас город нуждался в своем ярле, стены атаковал враг, а древние сказки подождут. Пусть лучше ими забивают себе голову друиды.

Во внутреннем дворе перед воротами Валдо и Торли, будто два огромных пещерных медведя, выкрикивая команды десятникам, строили дружинников. Если тарки прорвутся через центральные ворота, то ощетинившиеся копьями и сомкнутыми щитами дружины встретят их первыми.

По двору в суматохе сновали туда-сюда люди. На первый взгляд во внутреннем дворе царили хаос и беспорядок, но, приглядевшись, можно было заметить, что никто не толкался и не стоял без работы, каждый занимался своим делом. Вон стайка мальчишек, сверкая пятками, понесла стрелы для лучников на стену. Вот группа женщин с водой и с торбами спускаются сверху, пока, слава Вышнему, их лекарская помощь ни к чему.