32. Агония мира - Владимир Брайт Страница 46

Впервые за последние восемнадцать часов Зет покинул стены своего кабинета. Ему хотелось лично взглянуть на захваченную девушку. Он не исключал, что пленница могла быть ключом ко всей операции, хотя легкость, с которой Чужой оставил ее, вызывала определенные подозрения.

Комната, куда он пришел, была полностью забита сложным медицинским оборудованием, назначение которого совершенно не интересовало аналитика. Ему нужен был чистый результат. Каким образом и при помощи чего он будет достигнут — не играло никакой роли.

Обнаженная девушка неподвижно лежала на операционном столе.

— Что с ней? — сухо поинтересовался Зет.

— Сквозное ранение в грудь.

Аналитик оцепенел:

— Это опасно? Она выживет? — в его голосе звучала неприкрытая тревога.

Потерять сейчас пленницу было никак нельзя. Слишком много ответов канут в небытие вместе с ее смертью.

— Нет, это не опасно, — ответил врач. — Я, наверное, неточно выразился, у нее пробиты навылет молочные железы. И даже не сами они, а силиконовые имплантанты. Так что никакой опасности для жизни пациентки на данный момент нет.

— Вы уверены, что это именно силикон, а не какой-то другой материал?

Медик посмотрел на Зета с плохо скрываемым раздражением.

— Я достаточно квалифицирован, чтобы не бросаться пустыми определениями. Впрочем, — продолжал он, — кроме прочих анализов в лабораторию на исследование отправлен также фрагмент материала из груди пациентки. Результаты поступят в течение ближайших десяти минут.

Аналитика полностью удовлетворил ответ доктора.

— Когда ей можно будет задать ряд вопросов?

— Вы хотите сказать, допросить ее?

Зета начал раздражать этот самоуверенный доктор.

— Послушайте меня, — сказал он жестко. — Вы, несомненно, высококлассный специалист в своей области. Иначе бы вы здесь не работали. В другой ситуации я бы просто вышвырнул вас на улицу, выписав «волчий билет», после чего ни одно медицинское заведение в этой стране не приняло бы вас даже в качестве медбрата. Но сейчас я себе позволить этого не могу. Два с половиной часа назад целый город превратился в ядерные руины. И лежащая здесь девушка, возможно, владеет кое-какой необходимой мне информацией. Если будет нужно — я прикажу разрезать ее на куски. А в случае отказа сделаю то же самое с вами. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Да. — Лицо доктора резко побледнело — ему было известно, что стоящий против него человек не опускается до пустых угроз.

— Отлично, — продолжал Зет. — Теперь повторяю еще раз свой вопрос: что с вашей пациенткой и когда с ней можно будет нормально поговорить?

— Она в состоянии глубокого транса. Не исключена вероятность, что транс является следствием гипноза.

— Вы можете привести ее в чувство?

— Мы делаем все возможное.

— Я настоятельно рекомендую вам предпринять не только все возможное, но и все невозможное. Через полчаса я должен буду с ней поговорить. — Тон аналитика исключал невыполнение приказа.

Не прощаясь, он развернулся и покинул помещение. Его ждала напряженная работа — гонка на выживание продолжалась. Чужой лишился своей напарницы (или просто заложницы), которой так дорожил, но эта жертва была не напрасной — он по-прежнему оставался на свободе.

* * *

— За углом притаился его напарник. Это засада. Этот болтун ведет тебя на убой.

Слова Милой раскаленными гвоздями вбивались в мозг — она использовала болезненный телепатический контакт.

«Но это же невозможно», — хотел было возразить я.

Она, вероятно, предугадала мои намерения:

— У него дар убеждать, располагая к себе людей. Ты пошел за ним, словно малый ребенок, завидевший яркую погремушку. Немедленно, пока еще не поздно, избавься от этого человека.

Я с какой-то отчетливо ясной тоской понял, что она не лжет.

Во второй раз за неполный час рассыпалась на осколки еще одна иллюзия. Только в отличие от первой, порожденной разумом Паука, эту создал я сам. Наверное, поэтому ее крушение было еще более болезненным.

Мир, переливавшийся всем спектром радуги, словно прекрасно ограненный бриллиант, мгновенно потух, став серой постылой обыденностью, в которой даже кровь была не ярко-красным пятном, а всего лишь безликим темно-серым мазком...

— Стой. — В тоне, которым я произнес это простое короткое слово, слышалось что-то большее, чем просто приказ.

Спутник остановился, полуобернувшись ко мне. В его взгляде не было ни страха, ни беспокойства, в нем отражалось одно лишь веселое удивление.

«Ну что ты, дружище, — говорили его глаза, — спешить же нужно. Что, ты не видишь — мы уже почти на вершине мира, осталось всего лишь протянуть руку, чтобы достичь заветной цели, а ты нас вдруг останавливаешь. В чем дело-то, приятель?»

Я уже побывал сегодня на пике мироздания, поэтому был в курсе того, что цель, к которой все так напряженно стремятся, недостижима даже там.

— Не нужно было меня так жестоко обманывать, — произнес я с каким-то надрывом.

Пистолет, избавивший Паука от страданий, сделал второй выстрел, и сердце великого жизнерадостного кудесника навсегда перестало биться, Две яркие звезды исчезли с небосклона этой вселенной.

Эхо выстрела еще не успело рассеяться в каменном мешке тупика, а Пустота уже рванулся на помощь партнеру.

Ему было отчетливо видно, как ноги Вежливого подогнулись и он упал на колени. Какую-то бесконечно долгую секунду тело находилось в такой позе, как будто жертва вымаливала прощение у своего убийцы, а затем тяжело завалилась на спину. Даже с такого далекого расстояния Пустота мог заметить, что с губ убитого так и не сошла улыбка, озарявшая его лицо почти весь сегодняшний день. Он умер легкой мгновенной смертью. И главное — умер счастливым.