Выбор из худшего - Алексей Гришин Страница 46

– А сам дю Шилле с господами де ла Сьот встречался? – спросил де Камбре.

– Нет, – уверенно ответил де Фронсак. – Не встречался и, по-моему, не собирается.

– Кроме этой комиссии, кто-то проверкой занимался? Де Шутт, например?

– Нет. – Транкавель пожал плечами. – Ни он, ни военная разведка. Не успели. Эдмонд IV родственника признал и обижать его подозрениями запретил категорически. Так что у нас теперь новый фаворит, всеобщий любимец, между прочим. Который, конечно, никуда не лезет, но это пока, а уж что дальше будет – лишь Спасителю известно.

– Кстати, – добавил маркиз, завершая разговор, – тебе, как слуге короля, в это дело тоже влезать нельзя. По тому же самому приказу.

* * *

Перед самым отъездом в Амьен лихой гвардеец в красном плаще передал де Камбре запечатанный личной печатью дю Шилле толстый конверт. В нем оказалась исписанная мелким почерком тетрадь. Копия заключения высокой комиссии.

Стало быть, епископ в деле. И что там говорил де Фронсак? Встречаться с новоявленным бастардом не собирается? С чего бы? Тоже полагает, что тот сильный ментальный маг? Боится попасть под его воздействие, как, похоже, попал король и многие его приближенные? Вон даже Транкавель отозвался о де ла Сьоте как о достойном и приятном человеке.

А ведь если этот достойный господин подчинит себе короля, станет фаворитом, история Галлии может повернуться в любую сторону. И первым, кого снесет этот приятный человек, будет дю Шилле. А вот вторым, точнее вторыми – его ставленники, среди которых обязательно окажется и некий бывший российский полковник. А уж потом из желающих предъявить счет очередь выстроится. И император Острова будет в ней первым.

Нет, от этой схватки отвертеться нельзя. И проиграть в ней нельзя. Значит, думай, голова, картуз куплю. Не будешь думать – последний пропью. Зачем он покойнику?

Всю дорогу, проведенную, слава богу, в удобной карете, де Камбре читал. И чем дальше читал, тем больше поражался. История выглядела фантастической, но тем не менее убедительной.

Буквально через неделю после бурной ночи с королем уже не девицу де ла Сьот действительно похитили магрибские пираты (подтверждается многочисленными свидетельствами) и продали в Тунисе на невольничьем рынке визирю тунисского паши (подтверждается копией договора покупки, идентичность проверена, достоверность абсолютная). Ладно, допустим.

Далее красавица Дениз попадает в гарем самого паши (подтверждается частично сохранившимся архивом паши и опознанием по портрету двумя евнухами, проведенным под заклятьем правды). Рожает сына. Правда, здесь уже имеется загвоздка – ребенок сразу становится рабом. Как так? Да и документ лишь пять лет назад выписан.

А, вот разъяснение… отдан в янычары как султанская доля. Документ об изъятии движимого имущества не сохранился, а имеется… по сути, приказ о его передаче от одного материально ответственного лица другому.

Далее. Тогда же… ни хрена себе! Налет кочевников на Тунис. Дворец паши захвачен и разрушен, как мир насилья, до основания, архив спалили, но часть подшивок лишь обуглилась, потому кое-что осталось. И гарем, стало быть, поменял хозяев.

Ага. Но двое евнухов сбежать умудрились, целые и невредимые. Да, именно так, вот и бумаги соответствующие, надлежащим образом проверенные. Как это, интересно?

Так. Еще через пять лет госпожу де ла Сьот кочевники продают в рабство стамбульскому кубе-визирю, где ее сразу в гарем, к привычному делу приставляют. Ну да, вот и подтверждение статуса – хазнедар, не хухры-мухры. Казначей гарема, однако. Не у султана все-таки, но и у премьер-министра, что тоже неплохо.

Во дворце того визиря, стало быть, и встречает сынка, который рос-рос да и дорос до чурбачея. Офицера, стало быть.

И вот где-то пару месяцев назад мамаша с сыном воспылали любовью к исторической родине, да и рванули в славный град Париж, наплевав на все погони и не забыв обложиться бумагами.

Круто, надо признаться. Поверить в эту сказку – надо быть или наивным ребенком, либо… да, либо оказаться под таким внушением – Вольф Мессинг отдыхает. Документы, конечно, железные, но, учитывая магическую силу «сынка», и второй вариант более чем возможен.

И теперь эту проблему надо решать. Ему, бывшему российскому чекисту, бывшему амьенскому полицейскому… Только вот нынешнему королевскому интенданту этим заниматься нельзя. Категорически. Сюзерен, черт возьми, не велит.

Об этом де Камбре думал всю дорогу, и лишь на подъезде к Амьену помаленьку стало вырисовываться решение. Вначале как пунктирный набросок, оно стало проявляться, принимать все более четкие контуры, пока не сформировалось в полноценный план. Который должен был предусмотреть все и неминуемо привести к победе.

Только кто и где такие планы видел?

* * *

Вновь светлый и солидный кабинет королевского интенданта в Амьене. Юный долговязый секретарь де Сите, смешно надувающий щеки, стремясь придать себе хоть каплю солидности, поставленным, почти оперным баритоном докладывает:

– Лейтенант де Савьер к его сиятельству!

Громко докладывает. Настолько, что сразу захотелось почесать в левом, к секретарю обращенном ухе. Но нельзя – протокол свят, как воинский устав.

– Проходите, шевалье, присаживайтесь.

Смешно – все трое знают, что посетитель и хозяин кабинета друг с другом на «ты», общаются по именам, но вынуждены изображать прямо-таки дворцовые церемонии.

– Благодарю, ваше сиятельство.

Изящный поклон, скользящие шаги лейтенанта перед лицом начальствующим. Хорошо хоть лицо не делает придурковатым.

– Шевалье, – это уже к де Сите, – оставьте нас.

И лишь когда массивная, начисто блокирующая звуки дверь закрылась за секретарем, де Камбре облегченно выдохнул.

– Серж, садись, разговор будет долгим.

– Интересно, о чем? Опять в капитанов играть или очередную пиратскую базу громить предстоит? А корабли будем захватывать? Если что – имей в виду, мне сейчас некогда. Шишки из Совета Магов потребовали отчет по моим действиям на море, так что пару дней буду занят.

– Ну, пару дней я потерпеть смогу, но вот дальше… ваше высочество…

Де Савьер ошарашенно посмотрел на друга.

– Как ты меня назвал?

– Правильно назвал. – Де Камбре стал абсолютно серьезен. – Помнишь наш разговор в Сен-Беа?

– Помню, хотя всегда считал его глупой шуткой. То есть тетка рассказывала, что у матушки вроде бы что-то такое было, но знаешь, эти семейные сплетни… Тем более что мама умерла при родах, так что доказательств никаких. Да и не стремлюсь я ко двору! Денег мне и так хватает, а самому лезть в гадюшник, где каждый мечтает сожрать каждого?! Спасибо, на войне или магической дуэли куда как безопасней.

Де Камбре взял паузу, глубоко вздохнул. А потом начал рассказывать. О новом «брате» короля, о его магической силе, о том, что помаленьку двор попадает под его обаяние или, что более вероятно, под ментальное воздействие.