Последний американец - Александр Богатырёв Страница 45

– Ну… – загадочно посмотрела в небо Ситара, изображая сильное сомнение. – Это не факт! Твоя изначальная – соответствует. А вот насчет фамилии Гонсалес – сильно сомневаюсь! Особенно по занятию родителей… Нет, боюсь, что и ты мне не подходишь! Другая каста! Однозначно!

Оба снова тихо рассмеялись.

Но тут им помешали. Раздались громкие голоса. Через участок парка, где они укрылись, шла какая-то слишком веселая компания.

– Черт! Как не вовремя! Я еще так много хотел у тебя расспросить!

– Соскучился, бедный?

– А как же!

– Ладно. Ничего не поделаешь, но будет хорошо, если нас не увидят вместе. Тебе туда… – Ситара решила взять ситуацию в свои руки и махнула в сторону, в которую, по ее мнению, должен уйти Диего-Сергей. Места его эвакуации проходили через затемненные части парка. – А я туда! – махнула она в сторону раздававшихся голосов.

– Но… там же эти… – удивился и обеспокоился Сергей.

– И что? – фыркнула Ситара. – Пусть только попробуют до меня дотронуться! Я ведь принцесса ныне! – со значением прибавила она и, взмахнув рукой, направилась по дорожке в сторону шумной кампании, не забыв на прощание чмокнуть Сергея в щечку.

Он пригнулся и бесшумно, рысью двинул перпендикулярным приближающейся группе курсом. Судя по крикам, это явно были курсанты. Выбежав на другую освещенную аллею, Сергей также постарался быстро зайти компании в тыл, чтобы на всякий случай проконтролировать. Но это оказалось излишним. С той стороны раздались очень фривольные замечания и предложения от кого-то из курсантов, прерванные звуками глухих ударов и воплями пострадавших. Через несколько секунд на перекресток аллей выплыла неспешным шагом Ситара, мимолетно, словно невзначай, посмотрела в сторону Сергея и, развернувшись к нему спиной, зашагала прочь.

Он быстро пробежался до пересечения аллей, чтобы увидеть тех, кто посмел напасть на Ситару. Там брели двое, поддерживая не совсем пришедшего в себя третьего.

– Ты сдурел, Конрад!!! Это же была та самая принцесса! Ты чего, не узнал ее?! Ведь папаша у нее… у-у, жуть!!!

– Ты че, последний «Лайф» не смотрел?! – добавил второй. – Там же про эту семейку… подробно! Дед у нее командовал чем-то там под Нью-Мадрасом. Вся семья – военные!

– Хорошо, что не прибила… – после паузы пробурчал пострадавший.

Увидевший такую живописную картину Сергей расслабился. Видно было, что Ситара в целом знала «боевые» качества этих балбесов. Поэтому, учитывая ее подготовку, ничем не рисковала. К тому же девушку как броня защищала репутация семьи. Единственно, что не понравилось Сергею, – такой сильный пиар со стороны газетчиков. Это могло спровоцировать большие неприятности.

Только к побитым курсантам все это не относилось. Тут уже можно было отвести душу. Сергей стал поперек аллеи, подбоченился и всей своей позой выразил крайнее презрение ко всей троице. Еще поиздевался над ними, пройдясь в одном длинном монологе и по ним самим, и по родителям, и по уровню их интеллекта. Компания, уже оскорбленная тем, что их, здоровенных мужиков, избила «какая-то девчонка», дружно кинулась на обидчика. Даже не совсем пришедший после удара ногой по голове третий присоединился. Именно этого и добивался от них Сергей – он достойно встретив всю тройку нападавших, расшвырял по окрестному кустарнику и с чувством выполненного долга вернулся в общежитие. На лицах нападавших существенно прибавилось синяков.

* * *

Каким-то образом история с нападением на Ситару и последующим избиением нападавших стала известна на отделении астрогации. То, что хулиганам наподдал еще и Диего Гонсалес с отделения армейской разведки, как-то отошло на второй план. Предполагалось, что он априори должен был защитить даму. А это отодвинуло его чуть ли не в категорию зрителей и просто свидетелей. Однако факт, что именно Ситара поколотила наглецов, стал известен слишком широко.

Памятуя замашки «принцессы» и повадки королевской кобры, когда она считала, что честь касты ущемлена, всю вину списали на нее. Так что вызов к куратору и для самой девушки, и для всего ее окружения не стал такой уж неожиданностью. Впрочем, по части сочувствия или осуждения вся масса учащихся на отделении разделилась примерно поровну. Слишком многие недолюбливали Ситару за надменность. А точнее, за то, что она не подчинялась общепринятым правилам негласной иерархии, сложившейся в этой среде. Многие даже подозревали, что предписания касты, которыми раз за разом мотивировала свои поступки Ситара, – только прикрытие ее независимого характера и полного нежелания повиноваться тем, кого она считала недостойными.

– Ты в курсе того, что на тебя накатали эти куры?

Майор, вызвавшая Ситару «на ковер», сделала неопределенный жест, из которого следовало, что под «курами» она имеет в виду женское население отделения астрогации.

– Примерно, мэм, – сдержанно ответила та.

– Они тебе шьют расизм и расовые предрассудки. К тому же придурки, которые на тебя напали, наплели черт знает что – видимо, из соображений защиты.

Майор неприязненно швырнула на стол только что прочитанный рапорт.

– И что ты им сказала? – с угрозой спросила майор. – Там, во время конфликта, что они так тебя возненавидели?

– То, что есть. Что они грязь под моими ногами. Шудры.

– Только этого не хватало! Значит, это правда…

Майор раздраженно побарабанила пальцами по столу и посмотрела на сохраняющую ледяное спокойствие Ситару-Гиту.

– Кастовые предрассудки, милочка, надо изживать! Ты находишься в современном, а не патриархальном обществе. У нас так разговаривать с мужчинами не принято.

– Кастовые предрассудки, мэм, тут не причем. Если кто-то мне противен, я это говорю прямо. А тот курсант, к тому же, напал на меня.

– Стоп! Остановись! – подняла руку майор. – Как напал?

– Обыкновенно, мэм! Пытался распускать руки. Да еще был сильно пьян.

– Ясно! – кивнула майор. – Давай договоримся: я улаживаю это дело, а ты помалкиваешь.

– Что ему грозит, мэм? – спросила Ситара как-то чересчур заинтересованно.

– А ты, наверное, рассчитываешь, что его будут четвертовать? – ядовито поинтересовалась майор.

– Я не настаиваю, – царственно ответила девушка, вовремя вспомнив о своем происхождении и кастовых законах. Майор шумно втянула в себя воздух и после паузы продолжила отчитывать Гиту:

– Твое счастье, что твои предки – герои Нью-Мадраса, и всякие нападки на тебя тут же будут истолкованы в политической плоскости. Но это только до определенного предела! Ты понимаешь?

– Извините, мэм, но есть также пределы, за которые не позволено выходить даже в вашем обществе. А курсант, которого я ударила – вышел. Он нанес мне тяжкое оскорбление.

– То есть ты утверждаешь, что твои слова, сказанные в его адрес, вызваны этим оскорблением?