Ночные проповеди - Кен Маклауд Страница 45

– Вижу Анатолия Ильянова, – пробормотала Шона, шедшая по балконам параллельной, более широкой и чистой улицы.

Ильянов состоял под крылом «Газпрома» и охранял его интересы в контейнерных кварталах. Фергюсон уже несколько недель хотел задать ему парочку вопросов.

– Если он заметит тебя – кивни, – посоветовал Фергюсон. – Если нет – оставь на потом.

– Поняла.

Досадно. Жаль упускать такую возможность, но пока поиски норы Хардкасла – приоритет номер один. Черт, черт, черт! Ильянов был жителем Лейфа уже в третьем поколении и знал каждый закоулок…

– Погоди-ка минутку, – попросил инспектор. – Еще видишь его?

– В пяти метрах, – подтвердила она, передав картинку со своих видеолинз.

Неподалеку от сержанта резво шагал человек в кожаной куртке, недобро поглядывая на Хатчинс. Может, высматривал ее по «Огл фейс».

– Отлично! Улыбнись ему, подойди, покажи удостоверение, а заодно и картинку «разыскивается».

Фергюсон разглядывал киргизскую лавку, где продавали отборную марихуану, пока Хатчинс выполняла приказ.

Ильянов вовсе не выглядел растерянным и удивленным. Не успела Шона показать удостоверение, как он улыбнулся и протянул руку.

– Добрый день, сержант Хатчинс! Чем могу быть вам полезен?

– Добрый день, мистер Ильянов, – ответила, не растерявшись, Шона. – Я уверена, вы уже видели наш последний пресс-релиз.

– К сожалению, не видел, – ответил Анатолий, покачав головой. – Я человек занятой и нахожусь в ладах с законом, поэтому меня не касаются дела полиции.

– Угу, – сказала Хатчинс в ответ на такую наглую ложь. – Не могли бы вы уделить мне немного времени и взглянуть на фото человека, с которым мы хотели бы поговорить?

– Ну да, конечно, – ответил Ильянов, дернув головой. – А-а, Хардкасл? Да, этого ублюдка я знаю. В смысле видывал. Но и представить не мог, что он – робот. Думал, он обычный костолом из команды «Наемных мускулов».

– Хардкасл участвовал в недавних стычках с охраной «Газпрома»?

Ильянов подумал немного.

– На моей памяти – нет. – Где он живет?

– Я бы сам хотел знать.

– Вы хотели бы знать, где он живет? Мистер Ильянов, и как мне это понимать?

– О, я не собираюсь запугивать его или устраивать что-то в этом роде, – он ухмыльнулся. – Я совсем не хочу, чтобы случались всякие недоразумения и тому подобное. Но должен сказать, мои наниматели уверены: «Наемные мускулы» занимаются крышеванием у рэкетиров и прячут где-то поблизости ворованную собственность «Газпрома».

– Я бы настоятельно рекомендовала обратиться с подобными подозрениями в полицию, – посоветовала Хатчинс.

– При всем уважении к вам, детектив-сержант Хатчинс, не надо говорить так, будто вы только вчера сошли с контейнеровоза. Я не настолько идиот.

Шона проигнорировала подначку.

– И при чем тут адрес Хардкасла?

– Ну, если он робот, ему не нужен водопровод и кровать. Хватит и гаража. Или места, где можно складировать вещи.

Он махнул рукой.

– Если б я захотел вдруг спрятать что-то нелегальное – хотя мне бы, конечно, и в голову такое не пришло – я бы не пользовался сейфами. Я бы снял квартиру, поливал бы в ней цветочки на окнах. Понимаете, к чему я? Нанял бы кого-нибудь, чтоб заходили время от времени. Ну а если этот кто-то вообще внутри может сидеть все время, и по нужде ему не надо, и жрать – парень, это ж самая мякотка!

Тут его рассудок, наконец, угнался за языком, и Ильянов добавил смущенно: «То есть мэм».

– Интересная идея, – похвалила Хатчинс. – Но если у вас нет на примете таких квартир, это значит, что нам только прибавилось работы.

– Боюсь, что да, – согласился Анатолий, скорбно качая головой. – Увы, ничем не могу помочь.

– Ладно. Но если заметите что-либо подозрительное, дайте знать.

– Конечно! – заверил тот, поворачиваясь.

– Я пошлю вам свой номер, – сказала Шона.

– Да не нужно…

– Нужно, конечно, – вы же знаете, телефоны приемной Гринсайдз постоянно заняты, там очереди. А так вы сможете позвонить мне в любое время.

– А, ну да, конечно.

Он угрюмо принял звонок, кивнул и ушел. Был повод огорчаться – ведь Ильянов только что выдал полиции данные своего телефона.

– Интересно, сколько времени пройдет до того, как он выбросит этот клипфон и заведет другой? – заметила Шона, как только Анатолий удалился.

– И где выбросит, тоже интересно, – добавил инспектор. – Отличная работа!

Часом позже, проверяя сомнительный след, Фергюсон, Лодырь и Патель свернули налево в длинный проулок, испещренный лужами, загроможденный мусорными контейнерами и заросший бледной травой. След нашла НПИИ – вычислила по двухдневной давности кадрам с человеком в капюшоне, снятым на дешевые видеолинзы местного парнишки, и по следам (с двадцатипроцентной вероятностью) молекул, входящих в состав прекурсоров гексогена. Их обнаружил летающий микробот – и, скорее всего, ошибся. Хатчинс, все еще двигавшаяся по верхнему уровню, дошла по качающимся мосткам до угла, откуда открывался вид и на улицу, и на аллею, и осталась там караулить.

Фергюсон посмотрел наверх. В узком проулке было уже темновато – день клонился к вечеру. Над головами сгустился рой микродронов. «Паранойя» сообщила: зарегистрированы молекулы веществ, входящих в состав гексогена. На ходу инспектор сканировал все двери. Возможно, сведения «Огл Земли» о жильцах и устарели, но структуру помещений и проходов за дверями она наверняка передавала правильно. Большинство дверей вели в магазины и квартиры. Инспектор пока оставил их без внимания, отыскивая дверь, за которой находилось бы небольшое замкнутое помещение.

Рой микроскопических беспилотников отыскал ее раньше Фергюсона. В нескольких метрах впереди, примерно посередине аллеи, рой крутился миниатюрным торнадо, жужжал, зависнув рядом с серой деревянной дверью. На двери болтался висячий замок – но ее открывали день или два назад, судя по примятой траве и отодвинутому мусору.

– Чем пахнет? – спросил Фергюсон у ропа. Тот покачал жестким щупальцем у двери.

– Все сложно. Я не могу зарегистрировать гексоген – но дроны вынюхивают лучше. Запахов хватает: машинное масло, микрочастицы железа и углерода, разные реактивы, растворители и смазки, моющие средства вроде «Сварфега». Возможно, это мастерская?

– Пусть исследуют дроны, – решил инспектор.

Два десятка микроботов отделились от роя и просочились в дверную щель. Фергюсон подключился к их камерам. Внутри – почти полная темнота. Дроны разлетелись по сторонам. Примерно за минуту они чуть ли не фотон за фотоном выловили из мрака рассеянный свет, выстроив картину в серых тонах. Инспектор осмотрелся, разворачивая камеры. Комната походила на невысокую прямоугольную коробку длиной около пяти, а шириной – примерно в три метра. У стены стоял продавленный диван. В дальнем конце – раковина с двумя кранами. Всего три лампы. Одна – переносная, висела на стене, провод змеился по полу. Повсюду валялись жестянки, коробки из картона и углеродного волокна. Бутылки, банки, тюбики. Массивный механизм с рычагами сбоку, сверху устройство вроде домкрата с длинной толстой ручкой: покопавшись в памяти, Фергюсон распознал примитивный печатный станок. По стенам развешаны инструменты, и закрытый ящик возвышался у стены. На полках – небольшие сложные механизмы. Токарный станок, верстак: толстая грубая пластина шиферного сланца на рулоне односторонне клейкого пластика из углеродного волокна.