Злая Звезда - Михаил Медведев Страница 45

Муратон откинул в сторону плед. В землянке опять становилось прохладно. Пришлось встать и подкинуть в печку пару поленьев.

– Госпожа Смерть, вам придется набраться терпения, – громко заявил он, как будто костлявая дама с косой могла его услышать. – Яприду к вам в гости только после того, как умрет последний король и последний его клон. Я уже один раз умер и имею право на отсрочку.

Огонь весело трещал в железном чреве печки. Красные отблески плясали на впалых щеках Муратона. Дымное пламя отбрасывало багровые всполохи на бревенчатые стены убогой землянки, празднично искрилось на золотом шитье, украшающем богатую одежду бывшего шахтера, переливалось всеми цветами радуги на брильянтовых кольцах, унизывающих персты нового хозяина Эстеи. И лишь глаза Муратона смотрели на огонь словно из другого мира. Они оставались тусклыми и безжизненными, словно у рыбы, выброшенной на песок. Они стали такими, когда вместе с несметными сокровищами короля Кельма Муратон первым на планете приобрел неизлечимую болезнь и потерял единственного друга. Призрак Ойо преследовал его повсюду. Когда инфекция сковывала мышцы нестерпимой болью, он грыз кулаки не от телесных страданий – перед его взором стояли равнодушные ко всему глаза мертвого друга. Он убил Ойо собственными руками! И ради чего? Ради того, что должно было принадлежать ему по праву рождения! Ради свободы!

Наверное, такова судьба всех тех, кому суждены великие деяния. Цепи королевской власти, сковавшие всех жителей этой планеты, может разорвать только тот, кто не остановится ни перед чем. У Муратона появился шанс разбить вековые оковы рабства. Оковы, которые превращали живых людей в роботов. Заставляли их продаваться за кусок хлеба и скармливать своих собственных детей жадной и глупой династии клонов.

Пламя в печке разгоралось всё жарче, и Муратон не заметил, как начали тлеть волосы на его голове. Он никак не мог согреться. Болезнь превратила в лед внутренности, и, казалось, что уже ничто не может растопить айсберг в его груди. Холод пронизывал его конечности сотнями острых, будто арбалетные стрелы, ледяных кристаллов. Казалось, эта мука продлится вечно. Однако Муратон знал: в этом скучном мире нет ничего вечного. Он хорошо помнил свой тринадцатый день. Чувство всеобъемлющего счастья трудно забыть. Особенно если в твоей жизни было не очень много радостных моментов. Накануне ему хотелось верещать от боли, но судорога сводила горло, и только сухой хрип царапал глотку твердыми когтями. К тому времени прошло уже больше недели с тех пор, как кто-то подходил к нему. Врачи и персонал поселковой больницы заболели и сами находились в беспомощном состоянии.

Без воды, лекарств и обезболивающего Муратон бился в агонии, не в силах жить и не в силах умереть. И только утро тринадцатого дня принесло ему облегчение. Ему даже почудилось, будто он наконец-то покинул этот печальный мир и его душа добралась до райских островов, успешно преодолев дьявольские джунгли и кипящую лаву адских рек. Невероятное блаженство охватило всё его измученное тело. Ему было легко и грезилось, что стоит пожелать, и он оторвется от простыней, провонявших потом и испражнениями, и стремительно взметнется над землей, гордо махая сильными крыльями.

Через мгновение боль вернулась. Ее было много, больше, чем воды в океане и звезд во Вселенной, но это была не его боль. Нечеловеческое страдание терзало не его тело Муратон увидел себя как будто со стороны. Старики рассказывали, что так бывает, когда душа отделяется от тела. Они же говорили, что в этот момент жизнь уходит. Муратон же ясно видел, как он шевелится. Вот он повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда сам смотрел на себя. На лавке лежала его жена. Он видел себя ее глазами и одновременно видел ее своими. Муратон долго не мог прийти в себя. Дальше стало еще хуже. Он откуда-то знал и ощущал всё, что видит и чувствует каждый житель шахтерского поселка, подцепивший загадочную инфекцию. К вечеру он побывал в шкуре каждого больного жителя планеты. Онбыл в каждом по отдельности и во всех сразу. Он знал их мысли, чувствовал их муку и блаженное облегчение, когда кризис заканчивался и наступал славный тринадцатый день.

Муратон взял кочергу и перевернул обуглившееся с одного конца полено. Его мысли размеренно текли, выстраиваясь в стройные логические цепочки. Спустя неделю после выздоровления он научился управлять выздоравливающими. К его огорчению, ни один из них не мог мыслить и предпринимать какие-либо действия самостоятельно. Ему приходилось контролировать каждый их шаг, каждое движение. Это было очень утомительно, пока он не научился использовать мозги подконтрольных ему людей. Он добывал из них нужную информацию и задавал им программу действий. Именно тогда у него родилась идея уничтожить королевский род на Эстее. Все заболевшие обречены на смерть. Их тела меняются с устрашающей быстротой, их разум спит, и все они умрут, но перед этим под руководством Муратона они избавят тех, кому повезет выжить, от напасти более страшной, чем бледная немочь, – они уничтожат короля Тинора и всех его клонов.

По лесу кто-то шел. Муратон увидел это глазами дозорного дарлока. Сейчас был вечер, а зрение дарлоков слабело в сумерках. Можно было разобрать лишь смутные силуэты. Дюжина дарлоков немедленно отправилась на перехват. Это были крепкие ребята, и все они очень хорошо вооружены. Их повелитель Муратон не пожалеет сил и, если будет нужно, лично проконтролирует каждый выстрел из лучемета, каждый взмах меча и выпущенную стрелу. Он не повторит свою утреннюю ошибку, когда орды его верных подданных ворвались в Глогар. Тогда он не сумел проследить за каждым, и как результат – цель не достигнута и сотни невинных душ расстались с изуродованными болезнью телами.

Дарлоки кольцом окружили пришельцев. Муратон наконец-то смог разглядеть их. Ничего страшного. Это были его люди. Именно люди, а не тяжело больные существа, которых называли дарлоками. Болезнь отпустила их. Амнезия отступила, и бравые парни, преодолевшие все тяготы болезни, снова стали такими, какими были до эпидемии. Он могли думать и действовать самостоятельно, и Муратон больше не способен управлять ими. Однако инфекция оставила глубокий след в их телах. Никакая пища не могла насытить их, и им всегда, как и их предводителю, было очень холодно. Очень скоро все они умрут.

– Приветствую тебя, Муратон, – один из пришедших поднял руку в толстой варежке.

– Надеюсь, ты принес добрые вести? – спросил Муратон устами одного из дарлоков.

– Да, повелитель, – человек показал рукой на раненого, которого поддерживали под руки два его спутника. – Мы нашли его в канализационных стоках Глогара. Он знает все подземные лабиринты.

– Молодцы, – Муратон улыбнулся, и подвластный ему дарлок одобрительно оскалился, передавая собеседнику положительные эмоции своего хозяина. – Отведите его в землянку лекарей, пускай они сделают ему инъекцию и превратят в одного из нас. А сами идите отдыхать и греться Спасибо.

– Во имя свободы, – устало буркнул командир отряда.

– Только ради свободы, – подтвердил Муратон.

Муратон накинул на плечи плед и несколько раз присел на месте. Изматывающий холод доводил его до бешенства. Одно время ему удавалось спасаться от стужи, принимая ванны из крутого кипятка, но сейчас, даже сидя по шею в кипящей воде, он стучал зубами. Скоро все заболевшие будут, как и он, мерзнуть в любую жару, и тогда он уже не сможет завершить свое дело. Нужно торопиться. Хорошо, что эти смелые ребята добыли человека, знакомого с подземным Глогаром. Пришло время воплотить в жизнь последний план. Если он провалится, то через год жизнь на Эстее вернется в прежнее русло. Переболевшие немочью вымрут от голода и холода, а обезумевшая от роскоши аристократия, чавкая и пуская слюни, будет и дальше сосать кровь из своего несчастного народа. Однако у Муратона есть козырь в рукаве. Совсем недавно один из дарлоков набрел на старые военные склады. Там он отыскал целый арсенал ядерных зарядов. Абсолютно бесполезная находка, если не знаешь, как можно активировать детонаторы бомб. Но удача всегда была на стороне Муратона – весь персонал базы подцепил инфекцию, и всё, что они знали, перестало быть тайной для дарлоков.