Карамель. Новый Мир - Кристина Тарасова Страница 45

Перелистываю статью. Следующая публикация с заголовком «Золотая наследница не в себе». Фотографии со вчерашнего дня – в машине, когда янтарные глазки довели до слёз напоминанием о Бесе…Вот только лицо Каина на всех кадрах искусно сокрыто – то зеркалом дальнего вида, то несущимся рядом автомобилем, то падающей тенью. Чёртов сукин сын, как ему повезло!

Следующая статья. «Семья Голдман не доглядела за старшей дочерью! Разврат и скандал!». Несколько фотографий – приближаю их: Ромео держит меня за плечи, прижимая к стене. Но лица Ромео не видно, лишь затылок. Да чтоб тебя…да чтоб тебя! Камеры в лифте всё время работали? Сигнальная лампочка не горела, но камера записывала – и беседы, и происходящее. Да чтоб тебя!

Вот только всё было не так, как рассказывает Вестник. Новости перевёрнуты, вырваны из контекста…

В воздухе появляется изображение телефонной трубки. Входящий вызов из Палаты Социума. Очевидно. Клацаю по невидимой клавиатуре – принимаю звонок.

– Поздравляю, дочка, – говорит объявившийся в воздухе отец. – Тебя слили.

– Поздравляешь? – восклицаю я.

– Не забывай, что ты Голдман даже сейчас. Держи себя в руках.

От обиды приземляюсь в кресло. Смотрю на отца. Он закрылся в кабинете, поправляет волосы, протирает мокрый лоб. Волнуется? По глазам не скажешь…

Требую объяснений:

– Что значит «слили»?

– А как ещё назвать разом вываленную, нелестно демонстрирующую в обществе, информацию по кому-либо? – отвечает отец. – Или ты думаешь, все истинно без грехов и идеальны? Да, я пытался привить тебе эту мысль, но не ожидал, что получится…

Вот так известия…

– А люди – идеального Нового Мира – отличительны, – продолжает отец. – Они виртуозно скрывают свои ошибки, а кто не скрывает – отправляется в Картель или Острог. Но для начала – на первую страницу Вестника. Просто скажи: кому ты перешла дорогу? С кем познакомилась? Кто мог это сделать? Кто собрал данные со всех камер и выплюнул их Вестнику?

– Я не знаю, – отвечаю я. – Не знаю. Мы же Голдман! У нас наверняка множество недругов.

Мог ли Каин? Нет, у него даже машины своей нет, нет чипа, значит, нет права голоса и возможности официально обращаться с жалобами, он не зарегистрирован как гражданин Нового Мира – что уж говорить о доступе к камерам и выходу на Вестник.

Отец кивает:

– Потому я просил тебя быть осторожней. Хотела обниматься с Ромео –пригласила бы в дом и спрятала в комнате, почему я должен учить тебя элементарным вещам? Где изворотливый ум Голдман?

– Прости?

Он серьёзно?

Он же несерьёзно…

– Карамель, ты ещё не поняла? Делай всё, что ты захочешь, но так, чтобы никто не видел. Либо обыгрывай. Либо готовься к последствиям.

Не даёт переварить мысль. Велит открыть почту и прочитать последнее из отправленных ему писем. Смахиваю рукой Вестник и нажимаю на конверт.

«Карамель Голдман снимается с Ромео Дьюсбери за неоднократные жалобы, в которые входят: 1) распространение ложной информации касательно Тюльпан Винботтл; 2) дурное поведение с работниками учебного заведения (жалобы от преподавателей при необходимости запросить отдельно); 3) пропуски многочисленных занятий, среди которых элективные курсы (табель успеваемости при необходимости запросить отдельно); 4) сокрытие болезни (донос от Ирис Имли при необходимости запросить отдельно); 5) пагубное влияние на поведение Ромео Дьюсбери (статья «совращение», подтверждающие видеоматериалы при необходимости запросить отдельно); 6) активное распространение своих политических взглядов. Господин Голдман, обращаемся к Вам лично. Ещё одна жалоба на Вашу дочь, и она будет исключена из Академии Северного района. На данный момент мисс Голдман отстраняется от занятий, надеемся на понимание. Мы беспокоимся за граждан, которые могут счесть её поведение приемлемым. Оставляем за собой право призвать Карамель Голдман на медицинское обследование. Контактный номер социальных работников и привязанных к организации психологов в приложенном документе. Хорошего дня!».

– Прочитала? – спрашивает отец, когда я отрываю глаза от текста и прилипаю к его застывшему изображению.

– Это враньё.

– Неважно. То есть… – спешит поправиться, – не это сейчас важно.

– Да что вообще важно? Я перестала понимать происходящее, объясни!

– Я заеду в Администрацию Академии, обсужу возникшую ситуацию. Мы обжалуем эти статьи и оправдаем тебя.

А если я этого недостойна?

Как оправдать всё то, что написано и показано в Вестнике? Для чего оправдывать девиантное поведение? Новости никогда не врут. Новости публикуются независимым гласом людей, что не имеют к нам отношения, а потому предвзятости быть не может. Новости составляются на увиденном.

– Слышишь? – переспрашивает отец. – Я тебя оправдаю – сделаю ради этого что-угодно.

Что-угодно.

Сделаю ради тебя.

– Ты говоришь это под камерой в кабинете Палаты Социума, – небрежно отторгаю я.

– Именно, – соглашается отец. – И при необходимости уничтожу запись.

– Так это делается?

Вспоминаю однажды забытую отцом хронику – когда он оставил в кабинете видео с сумасшедшей беглянкой, у которой было оружие. Значит, она тоже была дорога и близка, если он помог достать пистолет.

Припоминаю:

– Та блондинка из видео-хроники…ты помогал ей?

– Не сейчас, Карамель. Не об этом.

– Кто она тебе?

– Не сейчас, говорю же.

– Ты готов жертвовать собой. Ныне – ради меня. Тогда – ради неё. Подставляться. Не понимаю.

– Прошу, не сейчас, дочка. Если ты кому-либо расскажешь о записи – Голдман не выкрутятся. Не говори ничего о секретах внутри семьи, даже если за это пообещают спасение – то будет ложь. Спасти тебя может только семья, Карамель. Кровь – гарантия и гарантия куда более прочная и весомая, нежели людские клятвы и государственные законы.

Перечу:

– А если я в самом деле так плоха, как пишут в Вестнике? Продолжишь защищать?

– Разумеется, – молниеносно соглашается отец. – Ты моя дочь, Карамель, иначе не может быть.

Прикусываю губу, смотрю в сторону. Ведь он сам когда-то написал донос на родного брата…я помню лицо дяди в этот момент, помню его разочарование и растерянность.

– Дочка, – обращается отец. – Послушай меня. Послушай. Идеальных людей не существует.

Отклоняюсь от экрана и недолго смотрю перед собой. И это сказал мой отец? Властитель, порядок, честь и свет Нового Мира? Тот, кто заставил меня выучить Свод Правил, кто помог составить речь для южан: «Мы – ваши Создатели», кто убедил в великолепии Нового Мира, кто сказал, что мы – вершители.