Бастард. Роман Алексея Осадчука - Алексей Осадчук Страница 45

— К чему ты мне все это говоришь? — не выдержал Паскаль Легран.

Оторвав взгляд от камина и посмотрев на старого друга, Томас Гилберт произнес:

— Ты сказал, что золото открывает все двери. Не все, друг мой… Не все… Некоторые из них навсегда для нас с тобой останутся закрытыми. И ты это прекрасно понимаешь. Все эти графы, герцоги, короли, даже с голыми задами и погрязшие в долгах, навсегда останутся частью закрытого круга, внутрь которого нам не попасть даже за все золото мира. Они же ключ от этой двери получили по праву рождения. Только их фамильное древо, подобно старой виноградной лозе, способно принести настоящие плоды, из сока которых потом созреет древняя кровь. Именно этой крови подчиняются армии и перед ней преклоняются народы. Именно она дает власть в этом мире.

— Ты сейчас говоришь так, как те безумцы, которые сидят под храмами. Или это вино ударило тебе в голову?

Томас Гилберт хохотнул и сделал глоток из бокала.

— Ты помнишь нашу первую встречу, друг мой? — спросил он.

— Так, как если бы это было вчера, — кивнул Паскаль. — Правда, в тот день ты поглощал пойло совершенно другого качества.

— А еще на мне не было обуви и у меня было сломано ребро, — подтвердил Томас. — Посудина, на которой я плыл в Мэйнленд, разбилась о рифы. Весь мой скарб пошел ко дну. Но я выжил, как и еще несколько бедолаг. Мне пришлось начинать все сначала.

— И я восхищаюсь тобой! И уважаю! Мне, в отличие от тебя, на начальном этапе помог отец. Ты же всего добился сам.

— Не скромничай, — отмахнулся Томас Гилберт. — Империю Легранов построил ты. А твой отец в сравнении с тобой был обычным лавочником, как, собственно, и мой. Правда, он так и не простил меня за то, что я не вернулся на Туманные острова и не продолжил его дело.

— Ты сделал правильный выбор, — пожал плечами Паскаль. — Ваши графы и бароны постоянно воюют. И ладно бы они давали заработать купцам, так нет же — они постоянно требуют золото у честных торговцев.

— Именно поэтому Вестония стала для меня новой родиной, — сказал Томас. — Именно здесь я заработал свои капиталы.

— Чему я безмерно рад, — отсалютовал ему бокалом Паскаль.

— Но пришло время идти дальше, — неожиданно произнес Томас Гилберт и загадочно улыбнулся.

— Дальше? — нахмурился Паскаль. — В Астландию? Поближе к твоему любимому вину?

— О нет! — хохотнул Томас. — Ты, верно, шутишь? Я и недели не протяну среди этих твердолобых снобов. Вестония — мой дом навеки! Здесь вершатся судьбы и крутятся самые крупные капиталы. Как я буду жить без Эрувильской биржи? Ха-ха! Сердце Мэйнленда находится именно здесь. Я говорил о другом…

— Тогда просвети меня, — развел в сторону руки Паскаль. — Только прошу — избавь меня от длинных предисловий. Мое терпение и время не безграничны.

— Да, прости меня, старый друг, — покачал головой Томас Гилберт. — Мое вступление вышло слишком затянутым. В свое оправдание скажу, что мне необходимо было выговориться. Так, надеюсь, ты меня лучше поймешь.

Паскаль, молча, сделал жест рукой, мол, продолжай.

— Как ты знаешь, — похоже, Томас Гилберт, наконец, перешел к делу. — Мои дела идут в гору. С каждым годом прибыль растет. Собственно, как и у тебя. Однако есть одно «но». Я чувствую, что уже перерос золотую сотню. Мне этого уже мало. Пора переходить на другой уровень. Вернее, не так. Пора позаботиться о том, чтобы мои будущие наследники имели возможность перейти на новый уровень.

Паскаль нахмурил брови. Сейчас он решительно ничего не понимал.

— Я долго думал о своей жизни, друг мой, — продолжал Гилберт. — И пришел к выводу, что моя деятельность была неким фундаментом для чего-то большего.

— Это говорит мне человек контролирующий поставки всего вина Мэйнленда и Туманных островов? — хмыкнул Паскаль. — И это я молчу о других твоих не менее успешных предприятиях.

— Все так, друг мой, — кивнул Томас. — Именно этот человек, сидящий перед тобой, наконец, осознал простую истину — я должен оставить своим внукам крепкий нерушимый фундамент.

— Ты неизлечимо болен? — удивился Паскаль. — И собрался умирать?

— Несмотря на мой возраст, моему здоровью можно только позавидовать. Но как ты правильно заметил — смерть может прийти ко мне в любой момент. Равно как и к любому из нас. Вот только я должен быть уверен, что к тому моменту у меня будет все готово.

— Ты о завещании? Я уже давно дал распоряжения своим стряпчим.

— Не совсем, — покачал головой Томас. — Я говорю сейчас о тех самых дверях, которые мы не можем с тобой открыть. Но я хочу, чтобы такая возможность была у моих потомков. У моих внуков и правнуков.

— Погоди, — потер глаза Паскаль. — Все это время ты толкуешь мне о том, что хочешь породниться с кем-то из дворянского рода? Так в чем же дело? Выдай свою Бетти за какого-нибудь барона, благо их сейчас развелось как собак нерезанных. Единственная дочь и наследница главы торгового дома Гилберта! Да как только они узнают о твоих намерениях, к тебе очередь из благородных выстроится. Не мне тебе объяснять такие очевидные вещи…

— Знаю, — спокойно ответил Томас. — Но у меня есть несколько условий. Одно из них — меня не устроит обычный барон. Мне нужен представитель по-настоящему древнего рода. И желательно такой, которого я смогу полностью контролировать, перед которым будут открыты все двери. А с моими деньгами так и вовсе… В общем, ты меня понимаешь.

Паскаль еще больше нахмурился.

— Даже если эти твои двери откроются, сам ты не сможешь в них войти. Ты для них навсегда останешься сыном лавочника. Пусть и неприлично богатым…

— А мне лично туда и не надо, — хмыкнул Томас. — А вот мои внуки и правнуки уже станут частью того мира. Они станут неприкасаемыми. Понимаешь? Они станут им ровней. Именно для этого мне нужен тот, в жилах которого течет кровь одного из самых древних родов Мэйнленда!

— М-да, — покачал головой Паскаль. — Нелегко тебе придется. Кто из высших аристократов захочет отдать своего отпрыска за дочь такого, как ты? Тем более, насколько мне известно, там у них уже все договорено между собой чуть ли еще не до рождения детей.

— А кто тебе сказал, что я буду договариваться с ними? — хитро прищурился Томас Гилберт.

— А с кем ты собрался договариваться? — удивился Паскаль Легран. При этом у него неожиданно засосало под ложечкой. Верный знак, что его пытаются втянуть в какую-то авантюру.

— С тобой, друг мой, — широко по-змеиному улыбнулся Гилберт. — Я хочу породниться именно с тобой.

— Ты с ума сошел?! — озадаченно воскликнул Паскаль. — Причем здесь мои дети…

Он хотел было продолжать возражать, но моментально осекся… И на его скулах вмиг заиграли желваки…

— О, друг мой! — вздохнул Гилберт. — Похоже, я разбередил твою старую рану… Прости меня… Но я сперва должен был поговорить именно с тобой. Понимаешь? Твой внук…