Мой пушистый фамильяр - Наталья Корепанова Страница 45

Маги ахнули и отшатнулись.

— Монстроид! — завопил какой-то особо нервный юноша, и я поняла, что сейчас Антрона будут убивать.

И, кинувшись к распушившемуся фамильяру, готовящемуся дорого продать свою жизнь, заслонила его собой.

— Стойте! Он — не монстроид, он — человек! Человек!

— Ведьма, отойди от него! — заорал седой маг. — Он же тебя загрызет, дура!

— Не трогайте его! — я тоже закричала во все горло, да еще и усиливающее звук заклинание использовала, после чего голос мой заглушил весь шум в зале, а с потолка посыпалась штукатурка. — Он — человек! Его ведьма в тело монстроида призвала! Заклинанием призыва!

В зале внезапно стало очень тихо. И в этой тишине послышался торжествующий голос Вартофенасия:

— Я же говорил, что это возможно. Вот вам живое доказательство.

Маги переглянулись и, кажется, мысленно переговорили. Потом вперед выступил один из одиннадцати и почти спокойно спросил:

— Почему ты решила, что он — человек?

— Потому что… — мой голос опять загулял между колоннами, маг поморщился, и я, спохватившись, сняла заклинание. — Потому что он сам мне это сказал. Он умеет говорить, он очень умный, он… У него имя есть. Его зовут Антрон эр Ландэр Ландрийский.

— Что?! — глаза у колдуна стали ничуть не меньше, чем у Пушистика, а в зале внезапно поднялся галдеж, который стих сразу, как только маг вскинул руку.

Видимо, он у них каким-то начальником был, раз его так слушались.

— Антрон эр Ландэр Ландрийский, — растеряно повторила я, не поняв, почему имя Пушистика такой переполох подняло. Вартофенасий его уже называл. Не поверили ему, что ли? Или пропустили мимо ушей, испугавшись монстроида?

А Пушистик внезапно выплыл из-за моей спины и в полной тишине произнес, обращаясь к стоявшему передо мной магу:

— Верховный маг, она говорит правду. Я — сын Ландрийского короля Ландэра, принц Антрон.

— Принц? — выдохнула я. — Ты — принц?

— Прости, Василинка, что не сказал, но…

— Он врет! — внезапно раздался крик из зала. — Принц мертв, мы его похоронили!

— Вы похоронили мое тело, — встопорщился Пушистик… ой, его высочество. — А душу мою ведьма призвала в тело монстроида. И целый год я в нем провел, демоны вас забери! Целый год! А сейчас, вместо того чтобы думать, как мне помочь, вы меня убить второй раз собираетесь. Что вам нужно, чтобы вы поверили?

Пушистик повернулся к одному из молодых магов:

— Валенрий, хочешь, расскажу, как мы с тобой с урока мэтра Лионтера сбежали только для того, чтобы с твоей тогдашней пассией повидаться, а потом сказали ему, что ты заболел, а я тебя к лекарю водил?

Маг покраснел и отвел глаза от сурово взглянувшего на него пожилого колдуна.

— А вам, мэтр, напомнить, как вы ругались после того, как вам кто-то в карман лягушку наколдовал? Это ведь я был. Отомстить вам за неуд по магии пространств решил. Но вы правы были, мэтр. Я действительно остолоп и лентяй, как вы тогда сказали. Это меня и сгубило. Сидя в плену у ведьмы, я не один раз думал, что учиться нужно было лучше, тогда бы и не попал в такую мерзкую ситуацию. А вы, Мерлинд, — повернулся Пушистик к внимательно смотрящему на него магу, и в голосе его появилась горечь. — Вы, мой дворцовый маг, неужели вы не видите, что моя душа не принадлежит этому телу? Вы, который учил меня различать души всего живого?

И тут Мерлинд шагнул к Пушистику и дрогнувшим голосом произнес:

— Мальчик мой, как же я рад, что ты жив!

И обнял монстроида.

По залу пронесся испуганный вздох. Не знаю уж, чего больше испугались маги Ковена: того, что монстроид загрызет дворцового мага, или того, что они не узнали в монстре его высочество. Но когда Мерлинд отодвинулся от принца, все снова облегченно выдохнули.

— Ваше высочество, — поклонился Пушистику Верховный маг. — Позвольте проводить вас в ваши покои.

И сердито посмотрел на Вартофенасия:

— А с тобой я позже поговорю. Почему ты сразу не сказал, в кого превратился Антрон эр Ландэр? Как ты посмел подвергать опасности его высочество?!

И все вдруг снова загалдели, кинулись к Пушистику, начали ему кланяться, уверять в своей преданности, а потом выстроились вокруг него почетным караулом, повели к дверям… и я уловила растерянность моего фамильяра. Он был рад тому, что его приняли, что ему поверили, и в то же время не мог сообразить, что же сейчас нужно делать. Ему казалось, что происходит что-то неправильное, но из-за всеобщего галдежа и суматохи не мог понять, что именно ему не нравится.

Зато это поняла я. И, снова воспользовавшись заклинанием усиления звука, закричала:

— Вы с ума сошли? Вы хотите, чтобы весь дворец принца в таком виде увидел? В теле монстроида? Чтоб потом о нем страшные сказки до конца века рассказывали? Или, еще хуже, не страшные, а презрительные: что, мол, за принц, который от ведьмы отбиться не сумел?

В зале внезапно стало тихо.

— Антрон, быстро ко мне, — скомандовала я, и мой фамильяр, взлетев под потолок, чтобы никого не задеть, примчался, как миленький. И подвис, соображая, должен ли он мне по-прежнему подчиняться, или я слишком обнаглела, продолжая им командовать.

— Ваше высочество, — продолжила я слащавым голосом. — Вы, конечно, большая величина в своем королевстве, о чем вы мне почему-то сообщить забыли, но вы, вообще-то, еще мой фамильяр. И до той поры, пока эти великие маги не найдут способ вас расколдовать, вы будете находиться при мне. А с них надо взять клятву о молчании, чтоб ни одна собака не узнала, в каком виде вы во дворец вернулись.

И рявкнула так, что Пушистик зажмурился:

— Ясно, ваше высочество?

— Ясно, — вместо Пушистика ответил Мерлинд. — Ведьма права. Сейчас вы все дадите мне, как дворцовому магу, клятву о молчании, после чего мы выделим его высочеству комнату в западной башне, где он и поживет до проведения ритуала.

— Слава богу, хоть один разумный человек нашелся, — проворчала я, не глядя на своего фамильяра.

Я и дальше на него не глядела. Ни пока маги клятву давали, ни когда он о наших приключениях рассказывал, всячески превознося мои заслуги в его спасении, ни когда нас в башню вели. А когда нас завели в большую светлую комнату с окнами на все стороны света, я завалилась на кровать и закрыла глаза. Видеть этого лгуна не хотелось. Я тут из-за него жизнью рискую, а он, понимаете ли, вдруг принцем оказывается. Такой дурой я себя давненько не чувствовала.

— Василинка, — услышала я виноватый голос фамильяра. — Не сердись. Прости. Просто мне…

Он замолчал.

— Что? — пробурчала я.

— Стыдно мне было, — тихо проговорил Пушистик.

— Чего стыдно? — я по-прежнему лежала с закрытыми глазами. Не хотела видеть этого обманщика. — Что ты — принц, а вынужден подчиняться какой-то иномирной девчонке?