Ранее известная как Америка - Рид Кинг Страница 45

Не знаю, как долго я так сидел, пытаясь понять смысл этих четырех сверкающих слов, пытаясь заставить их изменить свое значение. В конце концов портал меня выкинул, поскольку я превысил лимит почасовой оплаты.

Мои мысли съежились, подобно старой мыльной пене, размазанной по стенке общественной душевой. Я так дрожал, что с трудом смог позвать оператора трафика, который выглядел почти как перепрофилированный скватбот ^[83], чтобы продлить сеанс еще на один час.

– Это будет стоить десять блайт-нот, – ответил бот и предложил мне нажать кнопку, похожую на нос, для обмена валют. Я едва не упал со стула: сумма в десять блайт-нот была эквивалентна почти сорока кранчбаксам.

– Но час назад было всего пять кранчбаксов, – возмутился я.

Оператор весело мигнул лампочками.

– Один час стоит пять кранчбаксов, – сказал он, аккуратно переходя на нужную валюту. Он был умнее скват-ботов, это точно, да и сороконожек тоже. – Каждый дополнительный час стоит сорок кранчбаксов.

Я был готов поспорить, что именно так Блайт не давал зависимым от вирт-порно съедать весь сетевой трафик.

– Это грабеж.

– Sie scheinen Schwierigkeiten zu verstehen. Möchten Sie Ihre Sprachauswahl ändern, – весело предложил бот. – Wenn Sie unsere AGBs überprüfen möchten ^[84]…

– А давай ты вместо этого выучишь математику? – У меня не было возможности заплатить за еще один час в сети такие деньги, поэтому я вскочил с кресла, испытывая острое желание ударить его по интерфейсу. Но этот робот был примерно на семнадцать поколений старше тех моделей, которые могли испытывать боль.

Водоворот шума, запах электронных сигарет, пары муншайна – все это вызывало у меня головокружение. Сколько стран было вовлечено в охоту за моей головой в эту самую минуту? Сколько людей жаждало нажиться на предложенном вознаграждении? Даже в темноте, окруженный голографическими экранами и погружными резервуарами для виртуальной реальности, я чувствовал себя ужасно уязвимым, как будто кто-то разделал меня на органы для медицинской фермы ^[85]. Я подумал о тех мерзких глазных яблоках, которые Бернхем держал у себя на столе, и о том, как они снова и снова вращаются в своей мутной жидкости. Теперь я чувствовал себя так, будто меня окунули головой в эту банку.

Я надвинул визор на глаза, на этот раз радуясь тому, что он такой массивный, и, выходя за дверь, накинул капюшон своей толстовки. Факты, которые имелись у Совета директоров, были неверны – возможно, у Рафиковой даже были внедренные агенты, которые обвинили во всем меня. Но раз президент Бернхем исчез, чтобы реабилитологи из КС поработали над его имиджем, то кто мне поможет?

Я был настолько погружен в свои мысли, что едва не сбил с ног девушку с фиолетовым ирокезом, стоявшую прямо за дверью.

– Ты поаккуратней, – сказала она и наклонилась, чтобы подобрать старомодную сигарету.

– Извините, – пробормотал я. – Я вас не заметил.

Я повернулся к толпе. Но не успел пройти и четырех футов, как она снова меня позвала.

– Не стоит тратить деньги в таких заведениях. Ты никогда не найдешь там того, что ищешь.

Я медленно обернулся, и она выпустила мне в лицо струю дыма. На ней были потрепанные джинсы, поношенные ботинки и кожаная куртка, которая, пожалуй, понравилась бы Зебу. Потом до меня дошло, что я уже видел ее раньше: в тот раз она стояла, прислонившись к рекламной голограмме.

– Откуда ты знаешь, что именно я ищу? – cпросил я и сразу же подумал о президенте Бернхеме и о том, что он сказал мне: «Мы сами тебя разыщем». С уходом президента Бернхема это была моя единственная надежда.

Правда, она не очень-то была похожа на агента. Но хорошие агенты никогда не похожи на агентов.

Она улыбнулась. У нее были очень хорошие и очень ровные зубы, за исключением одного, изогнутого, словно клык животного.

– Пойдем, – сказала она и спрыгнула с тротуара на дорогу.

Я остался на месте.

– Пойдем куда? – Я знал, что в чужом городе нельзя доверять незнакомомым людям. Даже если они были моего возраста. Даже если они были милыми. Даже если их ногти были украшены наклейками с крошечными черепами.

– Кто тебя послал?

Она даже не обернулась. Но я знаю, что она меня услышала, потому что подняла руку и помахала сигаретой.

Я колебался всего секунду, прежде чем нырнуть в толпу вслед за ней. Мне всегда нравились девушки с накрашенными ногтями.

Она то входила в поток пешеходов, то выходила из него, лавируя между мопедами, скутерами и водителями тачек из проката. Она не давала мне возможности задать дополнительные вопросы и не стала притворяться, что хочет со мной поговорить. Она оглянулась всего один раз, просто чтобы убедиться, что я все еще иду за ней.

Налево, направо, снова направо. Вскоре дороги превратились в улицы, а улицы стали переулками. Здесь скучающие девушки в освещенных окнах кого-то ждали или занимались своими делами, скрытые за задернутыми занавесками. Тротуар потрескался от сорняков и красной пыли, летевшей из Аризоны, и я начал жалеть, что последовал за ней. Незнакомка не была похожа на продажную девку и пока что не пыталась меня убить, но, возможно, она просто не хотела спешить или же вела меня к кому-то, кто ей заплатит.

Как раз в тот момент, когда я решил развернуться и уйти, девушка остановилась перед другой точкой доступа, которая была в тысячу раз более грязной и угнетающей, чем «Игротека». Несколько тяжеленных подержанных визоров были свалены в кучу в окне рядом со статичной табличкой с ценой за минуту доступа к порталу. Я не мог понять, зачем она тащила меня через Грэнби ради такой дыры, тем более что цены здесь были ненамного ниже тех, что были в «Игротеке».

Однако и на этот раз, прежде чем я успел задать вопрос, она ускользнула внутрь.