Серые земли Эдема - Евгений Кривенко Страница 45

Иногда инкубы невидимы, и женщина лишь слышит страстный голос и ощущает лёгкие прикосновения. Иногда появляются, обычно в виде молодого человека необычайной красоты: с золотистыми кудрявыми волосами, серо-зелёными глазами и в изящной одежде. Они пытаются обворожить женщин и всячески склоняют к соитию.

Синистрари описывал, что иногда от сношений с ними рождаются дети, и делал вывод, что инкубы обладают собственной спермой. Так что с его точки зрения инкубы и суккубы — просто необычные существа, которые обладают более тонким телом, чем люди, но обуреваемы теми же телесными страстями.

«Что, если существует иной мир, — предполагал Синистрари, — нежели тот, который мы населяем… или что в том же мире, который мы населяем, существуют другие разумные существа… которые обыкновенно невидимы и не открываются людям иначе, как при особых случаях?». ^[7]

Один из моих студентов, тот, что спрашивал об Афродите, опять поднял руку:

— Ну что же, — сказал он глубокомысленно. — Мы видим стремление накопить факты, сделать логические выводы, построить гипотезу, есть даже описание своеобразных экспериментов. Всё, чем и мы занимаемся. Жалко только, что возимся с физическими фактами, а не хорошенькими суккубами.

Аудитория заржала. А я опять вспомнил Аннабель: не о подобных ли ей существах сложились такие легенды? Пусть и сказала, что они метагомы — похоже, ничто человеческое им не чуждо…

Ближе к вечеру позвонил Роман.

— Зайди в лабораторию, — сказал он, на мои расспросы отвечать не стал и положил трубку.

Пришлось пойти.

— Чего звал? — недовольно спросил я. — Только хотел прогуляться на лыжах…

Роман поднял от бумаг красные глаза — похоже, недосыпал в последнее время.

— Получилось, — сказал глухо. — Никак не ожидал. Пойдём, один из первых увидишь.

— Что получилось?!

Но Роман отмахнулся, и мы вышли в коридор, где мой приятель снова отомкнул дверь соседней лаборатории. Полумрак, тусклые блики на циферблатах… и вдруг что-то тяжёлое и мягкое сильно ударило меня в грудь.

— А!.. — вырвалось у меня, и я весь обмер.

— На место, Макс! — устало приказал Роман, и я со стыдом понял, что испугался обыкновенного кота.

Котяра фыркнул, выгнул спину горбом и скользнул в сторону. Здоровенный зверь.

Загорелся желтоватый свет, и я снова увидел стеклянную стену, а за ней металлический цилиндр над столом. Лишь одно изменилось: один торец цилиндра обвивала сверкающая спираль.

Точно такая, как я видел в Исейоне.

Сердце всё ещё колотилось, я придвинул стул и сел. Роман уже колдовал над приборами.

Без предупреждения погасли лампы, и засветилась пара дисплеев. В полутьме я увидел, что по спирали течёт голубоватое мерцание, но гораздо слабее, чем исходило от цилиндра в прошлый раз. Голубой меч на этот раз не появился.

Я моргнул: что за чёрт?

Мерцание распространялось за пределы спирали, образуя что-то вроде призрачной линзы, а за её размытым краем возникло… нечто, похожее на тёмный сгусток.

Я всмотрелся пристальнее — глазные яблоки будто закололи мелкие иголки, а потом слегка закружилась голова.

У туманной линзы начиналась полоса непроницаемой тьмы. Словно безумный строитель поставил дверь не перпендикулярно, а параллельно полу, и теперь горизонтальная щель приоткрылась в помещение, где никогда не бывало света, а то и прямо в черноту космоса.

Тёмный луч доходил до стены и погружался в неё как нож из воронёной стали.

— Каково? — хрипло прошептал Роман.

— Это и есть твой эффект затемнения? — я постарался сдержать дрожь в голосе.

— Ага, — снова шёпотом подтвердил Роман. — Похоже, что плазменная линза концентрирует некое излучение. Спираль помогает фокусировке…

Я прокашлялся:

— А почему оно тёмное?

Вместо ответа Роман щёлкнул выключателем. Холодок протёк по моей спине. В электрическом свете голубой ореол не был виден, от спирали просто начиналась полоса тьмы, вонзаясь в стену. Даже свет в помещении показался тусклым, словно темнота выпивала его. Так же тускло прозвучал голос Романа:

— Не знаю. Фотоны просто исчезают. То ли их выбивает это излучение, то ли превращаются в другие частицы. Возможно, это та тёмная энергия Вселенной, которую все ищут. Вот она, нобелевка! А у нас даже пузырьковой камеры нет.

— Да уж, — пробормотал я, а потом вспомнил: — Ты хотел исследовать влияние на электронику. Есть что-нибудь?

Роман странно поглядел на меня, ну и вид у парня. Лицо измождённое, глазные яблоки в кровяных прожилках, волосы разлохмачены.

— Есть, — глухо ответил он. — Электронику вырубает почти мгновенно, даже сквозь стену. Пока не знаю, на каком расстоянии действует, попросил оптические схемы, проверю и на них. Голову совать категорически не советую. Уж не знаю, ставить опыт на Максе или нет?

Я глянул на довольно урчащего под боком Романа кота:

— Жалко. Лучше бездомных собак поищи.

— Белых мышей заказал, — вздохнул Роман. — Но для биологических опытов наш институт мало приспособлен… Только ты не болтай о результате, Андрей. Ребят, что помогали оборудование собирать, Клима тоже попросил рот на замке держать. Мы наткнулись на что-то серьёзное.

Клима вызвал меня в тот же день. Сидел в кресле и хмуро смотрел на меня, будто что-то прикидывая.

— Андрей, — наконец угрюмо заговорил он. — Я знаю, что Роман тебе всё показал. Возможно, это правильно, ты нам здорово помог. Но помни, это секретная тема. Никому ни слова. Обсуждать можно только с теми, кого я вечером соберу. Встретимся после работы, в шесть часов.

Так я попал на эту странную вечеринку…

Собрались там же, в комнате, отделанной под деревенскую избу, с медвежьей шкурой на полу.

Присутствовали Клима, Лара, Роман, и кряжистый мужчина с короткой стрижкой и блёкло-голубыми глазами, единственный при галстуке.

— Марат Григорьевич Барков, — представил его Клима. — Начальник охраны.

— Просто Марат, — поправил тот, крепко пожимая мне руку.

Вокруг стола суетилась Лара, расставляя несколько сортов водки, распластанную сёмгу, грибочки, красный брусничный морс…

— Жареную треску подам позже. — Она села, кокетливо стрельнув в мою сторону глазами-пуговками.

Застолье начал Клима, предложив тост за замечательного учёного Романа — несомненно, будущего нобелевского лауреата. Тот сегодня выглядел неплохо: наконец-то подстриг светлые волосы и надел серо-голубую рубашку под цвет глаз.