Сотник из будущего. Южный рубеж - Андрей Булычев Страница 45

И стоящие сзади наглеца воины громко рассмеялись.

– Да вы знаете, кто я такой!? – снова завизжал, задыхаясь Жидибор, – Да я сам посадник Холмский! Взять их! – и он указал на троицу двум своим ближникам.

Не успели те слезть и сделать шаг, как с лёгким шелестом у двоих стоявших за креслом вылетели мечи из ножен, и солнце засияло на остро отточенных и отполированных дорогих клинках. Ещё же страшнее были их глаза, взгляд настоящих головорезов и убийц.

Ну их! Ближники попятились назад и спрятались за коня своего же хозяина!

– На посадника мечи поднять! – вновь завизжал толстяк, – Да я вас всех на кол посажу! И обернувшись, снова отдал команду истерическим голосом: «Воевода, взять их!»

Два десятка прибывших со своим старшим копейщиков начали разворачиваться. Вдруг один из наглой троицы свистнул, и со всех сторон раздался топот десятков ног. Миг, и прибывшие с посадником были взяты в плотное кольцо, а в их лица смотрели пять десятков взведённых самострелов.

– Ну, кто же так начальство своё встречает? – с лёгкой ухмылкой сказал Климент и неспешно вставая, расправил плечи.

– Перед тобой, пёс, заместитель командира Андреевской бригады Обережной и Дозороной сотен, поручик Климент, сын Петра. Сам же боярин Андрей Иванович ждёт тебя барбос на том самом месте, где только недавно истребил всю речную разбойную ватагу Мирослава, бывшего сотника Смоленского князя Мстислава Давыдовича, которого все звали атаман Гридень. И первый вопрос его будет, как ты, пёс смердячий, навоз свинячий, смел пригреть на земле, что была тебе дана в управление самим Новгородским Посадником, этого вот самого злодея душегуба!

– Быстро с коня слез, упырь лесной! – заревел вдруг страшный воинский начальник.

И бледный Жидибор тучной ласточкой слетел с коня в низ и начал быстро-быстро кланяться, касаясь вспотевшим лбом дорожной пыли.

Во все времена на Руси было развито чванство, лизоблюдство и чинно почитательство среди должностных лиц, которых в уже гораздо более поздние времена назовут чиновниками. Разумеется, не был исключением и наш 13 век. Вот и прогибался да показывал всю свою максимальную степень преданности и рабского преклонения перед более сильным, наш толстый и спесивый посадник.

– Хватит уже! Лоб расшибёшь – бросил презрительно Климент, – Пошли за нами! И сам пошел, не оборачиваясь в сторону пристани.

– Быстрее заканчиваем погрузку! – отдал он распоряжение и обернулся к подошедшим, – Кто тут за воеводу? Ко мне! – и к нему подбежал пожилой ветеран, представившийся Ратибором.

– Как же ты, братец, до такого сраму-то свою дружину довёл? – укоряюще спросил его Климент.

Воинская рать городка Холм была действительно одета и экипирована в рваньё и выглядела ужасно. В штопаных-перештопанных одёжках и лаптях да с копьями и ещё дедовскими щитами она представляла собою просто жалкое зрелище. Бронька вообще была только у самого воеводы, да ещё парочка старых кольчуг виднелась поверх штопаных зипунов у двух его десятников.

Ратибор смотрел виновато под ноги и молчал.

– Ты вообще в бой-то сам ходил когда? – спросил его Варун, только недавно вынырнув из окружающих усадьбу кустов.

Ратибор поднял голову и в его глазах блеснул огонёк:

– Ратный бой с Литвинами и Тевтонцами вёл. В молодости на половцев тоже довелось хаживать, ну и против чуди да еми стоять приходилось не единожды.

–Во-от! Я же чую служилую кость! –улыбнулся ему уже приветливо Варун.

– Да что сделать-то!? На прокорм ведь даже не выделяется ничего. Так лишь, чтобы только ноги не протянули дают! – махнул сокрушенно рукой воевода, – Крепостица пообветшала, запаса стрел и болтов на самострелы нет. Коней вообще всех уже лишились, теперь даже дозором по окрестностям-то пройти не на чем стало. Распалился уже не на шутку старый служака. Вместо пяти десятков воинов, чтобы южный Новгородский рубеж держать, у меня всего-то под рукой их два десятка осталось. Остальные от такой жизни просто разбежались уже кто куда.

– Всё ясно, Ратибор, – кивнул ему Климент, – Сейчас мы к нашему командиру, как только погрузку закончим, пойдём и ты тоже с нами отправишься. Возьми с собой одного десятника и ещё трёх бойцов, чтобы на малом челне обратно после встречи смогли вернуться. А этих мы, пожалуй, с собой заберем, – и он кивнул в сторону посадника и двух его приближённых, – Тут дело изменой и связью с разбойниками попахивает. Пусть в Новгороде с ними лично разбираются. Захваченных на месте с оружием разбойников казнить клинком! Воины всё-таки были, когда-то. Невместно их вот так на верёвках вешать. Всё, готовимся к отходу!

И на дворе продолжилась суета.

Вниз по реке от места недавней битвы с ватагой Гридня вытягивался большой караван. Три боевых ладьи и четыре больших купеческих судна, медленно ворочая веслами, отгребали от берега. Вперёд дозором ушла малая ладейка с Варуновской разведкой. Сбоку, провожая строй судов, держался челн Холмского воеводы, и уже теперь исполняющего обязанности местного Посадника.

Сотник приставил рупором ладошки ко рту и крикнул:

– Давай, Ратибор! Греби к себе и помни про литвинов! У тебя всего три седмицы в запасе, чтобы успеть приготовиться! Набирай людей в дружину и крепость готовь к осаде. Теперь у тебя достаточно средств, чтобы крепкую полусотню сколотить. Держись, братец! Удачи!

И ладьи, вытянувшись цепочкой, вышли на стрежень реки.

На речном мысе Ловати, в пяти милях от небольшого Новгородского городка Холм, стоял высокий деревянный крест. А на нём проходящим мимо судам бросалась в глаза вощаная табличка:

«Здесь, Обережной и Дозороной Сотнями Великого Новгорода, была уничтожена ватага разбойника Гридня. Были убиты семьдесят пять его злодеев.

В бою с разбойниками погибли и умерли от ран русские ратники:

Иван сын Василия.

Фёдор сын Игната.

Матвей сын Никодима.

Алексей сын Севастьяна.

Православные, помолитесь за души почивших воинов!

Разбойникам здесь не место! Эта земля находится под охраной!

Андрей сын Ивана. Сотник Обережной и Дозорной Сотен Великого Новгорода. 19.08.1235 г. от Р.Х.»