Напряжение растет - Владимир Ильин Страница 44

Узкий язык света из фонаря на секунду окрасил траву в светло-желтый цвет, а затем окатил серым неказистую лестницу, ведущую вверх.

– Здесь.

Жалуясь на старость, скрипнули ступени под ногами. Простонали перила, угрожая развалиться и увлечь гостей за собой. Четверо не слушали, не верили угрозам, продолжали движение, завороженно глядя на узкую полосу света – там, под дверью, на самом верху. Их ждут. И если заслонить ладонью манящий свет и приглядеться к узкой выбоине смотрового окна в центре двери, станет ясно – за ними наблюдают. Но не торопятся открывать.

Костяшки пальцев отбили два еле слышных удара, выдержали паузу и ударили еще трижды.

Дверь распахнулась почти беззвучно, под шепот хорошо смазанных петель. Четверо вошли внутрь и вместе с ожидавшим их хозяином молча опустились на пол вокруг низкого столика. В небольшой коробке комнаты, подсвеченной желтым светом электрической лампы и отсветом луны из крошечного окошка, колени чуть ли не касались друг друга, а хвосты плащей замкнули черной полосой круг за их спинами.

– Делайте то, что должно, – глухо произнес голос из-под капюшона.

Пришедшие синхронно достали из глубины плащей тонкие книжицы и передали друг другу.

– Мне одному кажется, что «пойти за тетрадкой» – не лучшая причина для выхода из дома в десятом часу? – скинув капюшон, засомневался Артем.

– Сработало же, – пожал я плечами.

– Ух ты, а мне досталась биология за восьмой класс!

– А у меня пустая тетрадка, – с диковинным акцентом шепнули из-под капюшона справа.

Если бы не голос и краешек золотых волос, выбившихся прядкой, и не догадаться, кто рядом.

– Отличная вещь, – заверил Федор Светлану, с интересом разглядывая раскрашенное изображение мышц. – В нее можно что-нибудь записать.

– Федор, ее придется вернуть.

– Жаль, – вздохнул он.

– Пусть, завтра вернешь.

– Спасибо, – благодарно шепнул в ответ Федор.

– А тут ошибка во втором примере, – меланхолично произнес Артем, рассматривая то, что ему досталось.

– Да? – заволновался, привстав, Паша.

– Так, тихо! – пришлось грозно откашляться и обвести притихших друзей тяжелым взглядом. – Артем, ты чего со скрипкой? – заметил я непорядок.

– Да я только с репетиции, – прижал он локтем футляр и запахнул краем плаща.

– Ладно. Хм. Наверняка многие хотели бы знать, зачем мы сегодня собрались!

Брат дисциплинированно поднял руку вверх.

– Федор?

– Я не знаю, но зато я принес «Монополию», – со скромной гордостью подвинул он к свету коробку.

Но затем под укоризненным взглядом задвинул ее обратно.

– На повестке дня танцевальный конкурс, – чуть повысил я голос. – Вопрос номер один: кто умеет танцевать?

Из присутствующих подняла руку Светлана.

– Танец маленьких утят? – робко подал голос брат.

– Отлично, умеют двое, – одобрительно кивнул я ему.

– Нет, ну такое и я могу, – возмутился Пашка.

– Уже трое. Не стесняемся, поднимаем руки.

– А такой репертуар… Точно подойдет? – засомневался Артем.

– Главное – навыки! – ответил с важным видом.

Как-то и не надеялся, что кто-то умеет. Но закрывать собрание из-за того грустного факта, что не умеет никто, – так и о победе можно забыть. Научимся! Я ведь тоже никогда не танцевал, да и нога пока не особо гнется. Но у нас же еще пять дней впереди!

– А танец сами придумаем, – подвел я итог. – Тем более что у нас есть подсказка.

На этой фразе я достал из-за спины стопку фотографий, до того лежавших изображениями вниз, и веером распахнул перед друзьями, жестом предлагая ознакомиться.

– Это те, кто будут в жюри. – Я дождался, пока фото разойдутся по рукам, и добавил: – Надежные люди говорят, что им нравится смерть. Нет, не своя собственная, я уточнял.

– Будем танцевать с утятами в руках и в конце отрубим им головы, – меланхолично произнес скрипач, рассматривая фото лысого господина с безобразным шрамом на правой скуле.

Я нагнулся к Артему, внимательно посмотрел в его глаза и постучался ноготком по стеклу очков.

– Все дома?

А он отчего-то даже не ответил – мрачнел и не отрывал взгляда от изображения.

– Смерть – не означает гибель. Риск, опасность, хождение по грани, – тихонько произнесла Светлана и провела по изображению ноготком, оставив глубокий след через все лицо человека – холеного, вполне приличного на вид, если бы не угольно-черные, будто бы взятые с черно-белого фото глаза. – Вот что им нравится.

– Предлагаю танцевать на сквозняке!

Федор от всеобщего внимания смутился и потупил глаза.

– Федор, это слишком опасно, – не одобрил я. – Так и заболеть можно. А если танец с тиграми? У меня как раз есть парочка знакомых.

– Придется долго репетировать. Тигры могут не выдержать.

– Это да, – пришлось согласиться и сосредоточиться на поиске вариантов.

Раз с тиграми не получилось… А есть ли в мире еще что-то, что будет опасно для других, но не опасно для меня?

– Идея! – озвучил я мысль, пришедшую озарением. – Огромное металлическое кольцо! С гранями столь острыми, что могут перерезать человека, как лист бумаги! Мы закрутим его и будем танцевать внутри!

– А вы знаете, я отлично играю на скрипке, – тут же деловым тоном прокомментировал Артем. – Гораздо лучше, чем танцую.

– Живая музыка – хорошая идея, – одобрил я.

– Фортепиано! – в одном слове выдохнул весь объем легких Паша и с паническим видом затряс поднятой вверх рукой. – Фортепиано! Второе место в городе!

Аж гордость взяла за такое рвение к общему делу.

– Барабан! – важно ответил Федор.

– О, умеешь? – заинтересовался я новой гранью таланта своего брата.

– Громко!

– Понятно, – почесал затылок. – Тогда – принимается. Оркестр – три человека. Танец – два человека.

– Может, не надо? Все же твоя нога… – возразил Артем.

– Все будет отлично, – отмахнулся и логично отметил: – Светлана умеет танцевать. Пусть танцует, а я закручу кольцо.

Для примера выудил монетку из кармана, выпустил из ладони и, призвав Силу, заставил закрутить петлю и вернуться обратно в руку.

– Только кольцо надо будет сделать особенное. Легкое, но прочное, и с медной жилой внутри, – задумался я, мельком отметив завороженные взгляды, следившие за монеткой, которая все падала, но никак не могла достигнуть пола.

– У папы в мастерских можно сделать, – посерьезнев и взглядом, и голосом, жестко произнес Паша. – Я займусь.