Любовь и свобода - Андрей Лазарчук Страница 44

— Твоя работа была в прошлом году? — спросил Рашку.

— Исполнение. Вообще-то я такой джакч ни за что бы сам не придумал.

— А кто?

— Его здесь нет… и не знаю, жив ли.

— Вот вы шутками баловались, молодые люди, а ведь нынешнему дозеру это могло так сверкнуть… хотя… хотя с Полем мы в один котелок угодили как раз под очень похожий аккомпанемент. Хе, как всё плотно ложится… Был в гвардии — а тогда у нас стояло подразделение охраны тыла, это потом уже эту службу погранцам передали — такой вот электронный гений-злодей. Всего-то капралишко, но руки — вот по тут золотые, а вот по тут — шаловливые. Приспособился, гад, телеприёмники переделывать так, что они без видимой антенны прямо через горы ловили Пандею, особенно по ночам. Всякие там развлекательные каналы. А пандейцы ночами как развлекаются? Это не то что у нас — политинформации, лекции, народные песни и мяч, кто днём не посмотрел. Там или скотоложество сплошное, или девки без ничего в грязи бьются, или кино с такой кровищей, что непонятно, как они там в ней ходят, выше колен… И вот — а я, Поль, уже тогда заподозрил, что слабое поле как-то на неокрепшие мозги влияет, — стали у нас гвардейцы с прямого пути сворачивать. То с гражданскими схватятся в баре, то девок деревенских украдут и запрут… а там и сам капрал… как его… забыл гада, ну да и джакч с ним, — буквально напоказ за границу шасть, и контрабанду везёт — типа, нет на меня, самого крутого, ваших законов, что хочу, то и моё. И пересекаются его пути, представьте себе, с твоим названным дядькой, Порох — с Чаком Ярриком, да при таких обстоятельствах, что Чаки чудом жив остаётся — ловкость да находчивость спасли парня… ну и ещё там двоих. В общем, благодаря Чаку вывел я на чистую воду мерзавцев переродившихся… и… о, нет, ребята, разболтался я и залез в дела по сю пору секретные, там с контрабанды да убийств ниточка только начала разматываться. Э-э… к чему это я? А, вспомнил. Удалось мне тебя в прошлом году втихую отмазать у дозера, так что не беспокойся. И, видишь, не зря…

— Ничего не понимаю, — сказал Лимон. Порох вообще сидел приоткрыв рот.

— Я объясню, — сказал Поль. — Надо подняться на башню ПБЗ. Там наверху где-то среди аппаратуры просто обязан находится блок с клеймом Департамента специальных исследований: вот так три сплетённых ромба и буквы ДСИ. Скорее всего, окрашен в жёлтый цвет. Этот блок надо снять и притащить сюда. Он вряд ли тяжёлый. Здесь, я думаю, мы сможем из него сделать генератор паники…

— И вот тогда у нас появится шанс отсидеться, — сказал Рашку.

Рашку подошёл к снаряжаемому грузовичку — тому самому, на котором Порох увёз Поля в санаторий, постучал по низкому бортику.

— Джедо, — позвал он. — Отойдём на пару слов?

Лимон спрыгнул с дуги безопасности — к ней он прикручивал звено пожарной лестницы, которое вполне могло пригодиться там, на башне, — и, вытирая пот, пошёл к курилке: двум садовым скамеечкам, стоящим возле керамической кадушки с песком. Кадушка, возможно, была джакч какой древней и исторической; на боках её угадывались какие-то полустёртые картинки.

— Хочешь покурить? — спросил Рашку.

— Нет, хочу посидеть, — сказал Лимон. — Всё никак не могу разработать ноги.

— Надо бы тебя настоящему доктору показать, — сказал Рашку, раскуривая свою сигарку. — Кстати, возьми, — он протянул Лимону открытую пачку. — Сразу располагает собеседника к тебе. Может быть, придётся разговаривать с… э-э… посторонними.

— Спасибо, — Лимон спрятал пачку в нагрудный карман. — Так о чём у нас пара слов?

— Я тут пораскинул мозгами и решил, что вдвоём вам ехать слишком рискованно. Возьмите ещё человек двух-трёх. И пулемёт. Ты же сумеешь обойтись с пулемётом?

— Учили, — сказал Лимон. — Но…

— Один пулемёт здесь бесполезен, куда не поставь, — сказал Рашку. — Обходится с тыла на счёт раз. Сегодня начнём строить вышку позади старого бассейна — вот оттуда действительно можно будет простреливать всё пространство. Но это займёт время. Неделю, а то и две. А пока — пусть лучше будет подвижная огневая точка… на ней и выехать не так опасно, и здесь в случае чего она полезнее окажется.

— То есть нам ещё повозиться?

— Ага. Кстати, тут среди старого автохлама я раскопал два бронированных «Акатона». Кто-то из совсем уж джакнутых психов на них раскатывал. Восстановлению не подлежат, а вот керамопластины да стёкла из дверей повынимать да на ваш грузовичок поставить — дело полезное.

— Сможем ли? — Лимон посмотрел на Рашку.

— Сможем, — кивнул старый дозер. — Всей артелью, да не смочь…

Это действительно заняло часа три.

Только сейчас Лимон сумел увидеть всех обитателей санатория одновременно. Ну, хозяева, то есть семейство Поля и примкнувший к ним Рашку — семеро. Привезённые Лимоном младшеклассники: Эрта, Прек и Резарт (наконец-то выучил: герои Горской войны, это же как раз про них песня: «На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги…»), к ним побратимы Порох и Дину, Шило, Зее и сам Лимон — ещё восемь ртов. Семейство Пщщь (папа и мама — аптекари или как их там теперь называют? — в общем, которые умеют делать лекарства) и их совершеннейший оболтус-сыночек, в предвыпускном классе «серой», но туп-тупарём. Чему их там вообще учат, в «серой»? Бойка от ударника не отличает. Это ещё трое. Приехали в гости к госпоже Тане… и вот — уцелели. Теперь санаторский персонал, если так можно назвать: слесарь-водитель-истопник и вообще всё на свете в одном лице — Ингджел Пирек, или просто Ин-Пи, — бывший механик сначала на шахте, потом на лесопилке, якобы потерявший то ли там, то ли там полруки; но в наличии руки вроде бы как обе, просто одна вся словно целиком из рубцов и шрамов. И прачка-повариха-домоправительница госпожа Арлинда…

Итого — двадцать человек.

Совершенно случайно Лимон знал, что еды в лучшем случае осталось на неделю…

— Нарекается «Неустрашимым»! — произнёс Ин-Пи, взмахивая горящим веником из специально отобранных веток и трав. Это был такой старый обычай спускать на воду корабли: окуривать их дымом тех растений, из которых их сделали: тогда корабли будет тянуть к дому или что-то в этом роде. Лимон подумал, что броневик, сделанный в санатории, следовало бы окурить дымом тех грибочков, что растут в подвалах — но промолчал. Про грибочки как-то не принято было говорить.

«Неустрашимый» получился ничего себе: кабина сплошь прикрыта спереди и частью с боков, пулемётная установка… ну, в общем, тоже местами прикрыта. Сектор обстрела неплох, жалко, что ствол не развернуть совсем назад, но тут уж ничего не поделать: у нас не завод, у нас гараж. Зато борта кузова тоже забронированы, где керамопластинами, где бордюрным камнем, так что если лечь, то тебя уже не достанут.

На вылазку пошли: Лимон, Порох, Зее и Брюан — младший сын Поля. Очень просился Дину, но Эдон просто раскинул руки крестом: ещё дней пять в постели как минимум, пока глубоко засевшие картечины не закапсулируются по-настоящему и не перестанут угрожать сосудам и нервам.