Золотой Сын - Пирс Браун Страница 44

– Вы говорили, что никогда не лжете! – шипит на нее Виргиния. – Из-за этого я согласилась служить вам! Я просила вас только об одном, а вы! Вы собирались убить их у меня на глазах?!

– Сядь! – Правительница подходит к ней вплотную. – Сядь!

Мустанг садится, тяжело дыша. Не смотрит ни на меня, ни на Октавию. Ее окружают предатели. Она достает из кармана золотое кольцо и начинает нервно крутить его в руках. Верховная правительница замечает ее настрой и быстро меняет тактику.

– Ты знаешь, почему мне необходимо уничтожить твою семью? – спрашивает Октавия, но Мустанг молчит. – Я задала тебе вопрос, Виргиния! Оставь свои капризы и отвечай мне!

– Отец представляет собой угрозу для системы, – тихо отвечает Мустанг, надевая кольцо. – Он игнорирует ваши приказы. Не подчиняется финансовым директивам. Задерживает квоты на гелий-три.

– Что будет, если я попытаюсь отстранить его от власти?

– Он поднимет мятеж, – поднимает на нее глаза Мустанг.

– И что прикажешь мне делать? Если он поднимет мятеж на Марсе, то превратит планету в свою крепость. Во что мне это обойдется – найти его, выкурить из убежища, убить, восстановить порядок… ты даже не представляешь! Корабли, люди, провиант, амуниция, дефицит гелия-три! Сообществу потребуется несколько лет, чтобы оправиться от такого удара! Накладно иметь такого врага. Однако мы не можем позволить нашим союзникам публично оскорблять нас. А если губернаторы Газовых Гигантов решат, что мои приказы их не касаются, потому что мы закрываем глаза на поведение твоего отца? Позволяем ему играть с ценами на гелий или игнорировать приказы правительницы? Шестьдесят лет назад, в первый год моего правления, поднялся мятеж на лунах Сатурна. Война продолжалась до тех пор, пока я не стерла одну из лун, Рею, в порошок. Погибло пятьдесят миллионов человек! Вот такой упрямый у нас народ! Они знают, что мне сложно простирать свою руку за миллиарды километров от центра! И все же боятся! Любой правитель, любая эпоха – лишь игра воображения народа. Моя сила не в кораблях и не в преторах, а в страхе. Но время от времени необходимо напоминать об этом!

– Значит, моя семья должна была стать таким напоминанием?

– Да. А теперь скажи мне, что я не права.

– С точки зрения политики все совершенно логично, – помолчав, отвечает Мустанг. – Но он мой отец…

– Тогда взгляни на это, – перебивает ее правительница, проводит рукой по воздуху, и в полу загорается видеоэкран, занимающий половину комнаты.

На экране показывают мятеж. Дымящиеся здания. Серые расстреливают мужчин и женщин из импульсовиков. Октавия переключает картинку. Возникает двенадцать видео одновременно. Передо мной замертво падает какая-то женщина. Череп пробит пулей, отверстие еще дымится.

Охваченный ужасом, я смотрю на кадры хроники.

– Это Марс? – спрашиваю я, в страхе за свою семью.

– Ты тоже так подумал, да? – отзывается правительница, проводя пальцем по голограмме импульсной винтовки перед самым выстрелом. – Нет, это Венера.

– Венера? – шепчет Мустанг. – Но на Венере нет Сынов Ареса!

– Нет. Теперь – нет. Однако зараза достигла самого центра. Два часа назад в этой зоне Сообщества прогремело несколько взрывов. Мои политики, преторы и другие высокопоставленные лица по всей империи активировали «план ноль». О происшедшем не сообщит ни один видеоканал. Все зоны взрывов взяты под карантин. Мы выкурим их оттуда. Это должен был сделать твой отец, Виргиния, а он лишь дал Сынам время окрепнуть, и они добрались до сердца империи.

А я ведь предупреждал Гармони… Надеюсь, хоть кто-то из Сынов останется в живых.

– Твой отец должен умереть, – тихо произносит правительница, присаживаясь на корточки перед Виргинией. – Он повесил женщину, которую Сыны Ареса использовали, чтобы начать все это. Его лицо неразрывно связано с их пропагандой. Если он уйдет, если мы нанесем им удар, то победим. Прихлопнем двух мух одним ударом. Необходимо передать власть в руки Беллона, и тогда на Марсе воцарится мир впервые за все мое правление. Ценой каких-то пятидесяти жизней. Я знаю, что он – твой отец, но и ты пришла ко мне не просто так.

Смотрю на Виргинию и наконец понимаю, почему она сделала это. На нее больно смотреть. Она медленно встает и отходит к окну, словно пытаясь отгородиться от выбора, который ей предстоит сделать. Смотрит в дымку за окном на проплывающий мимо корабль, а потом тихо произносит:

– Пока мать была жива, мы с отцом ездили верхом по лесу. Останавливались на какой-нибудь дикой поляне и лежали среди красных цветов, раскинув руки в стороны, притворялись ангелами. Того человека больше нет. А с этим можете поступать так, как сочтете нужным.