Протекторат - Олег Авраменко Страница 44

— Теперь понятно. Вы не стали докладывать об этом инциденте, однако приняли предупреждение к сведению и во время остановки на Нью-Джорджии выследили злоумышленника.

Василов угрюмо покачал головой:

— Нет, капитан, я никого не выслеживал. Как я уже говорил, я не принял сказанное девушкой всерьёз и постарался забыть это неприятное приключение. А на Нью-Джорджии… ну, я просто решил подстраховаться. Сходить, посмотреть и убедиться, что она меня разыгрывала. Я пришёл… и увидел чужака, который рылся в одном из ящиков. Я навёл на него парализатор и сказал, что он арестован, но чужак набросился на меня так стремительно, что я не успел выстрелить. Между нами завязалась драка, я неудачно сделал захват и сломал ему шею. Так всё и вышло…

— А бомба была?

— Да, капитан. Более килограмма G4. Таймер детонатора был установлен на тридцатичасовой интервал — чтобы взрыв наверняка произошёл в овердрайве.

— И почему же вы не сообщили мне о бомбе? — сам удивляясь своему спокойствию, спросил Конте. — Допустим, вы боялись признаться в том, что целый месяц молчали о предупреждении, тем самым подвергая всех нас смертельной опасности. Но ведь вы же просто могли сказать, что совершали обход корабля, решили осмотреть генератор и случайно заглянули в ремонтный бокс, где и застали незнакомца. У меня бы не было причин заподозрить, что вы что-то утаиваете.

Старший помощник понурился.

— Позже я это сообразил… но было уже поздно. А тогда я здорово испугался. Я впервые убил человека и… короче, я запаниковал. Я как-то не подумал, что могу и не говорить вам всей правды. Когда я успокоился и собрался с мыслями, прошло уже много времени, а вы непременно спросили бы, почему я сразу не доложил о случившемся. И я… боюсь, я не смог бы внятно объяснить своё поведение, не рассказывая о той девушке.

— А что вы сделали с бомбой?

— Уничтожил. Основной компонент G4 ещё не был активирован, поэтому я сжёг его в конверторе, катализатор вылил в умывальник, а корпус бомбы с пусковым механизмом вынес с корабля и выбросил в мусоропровод на орбитальной станции.

Конте лишь сокрушённо покачал головой. Впрочем, нельзя было сказать, что Василов рисковал, уничтожая таким образом бомбу. Основной компонент G4 — сыпучий гигроскопичный порошок серо-металлического цвета — в своём чистом, неактивированном состоянии не взрывался и даже не горел, что делало его совершенно безопасным при транспортировке. В мощную взрывчатку он превращался лишь в смеси со специальным катализатором, и тогда для его детонации хватало одной слабенькой искры. Как правило, смешивание производилось непосредственно перед взрывом, поэтому обезвреживание такой бомбы, даже с запущенным часовым механизмом, было вполне безопасным занятием.

— И всё-таки вы наконец решили сделать признание, — после паузы промолвил Конте. — Совесть замучила?

— Нет, капитан, не совсем.

— А что же случилось?

— Эта девушка… она сейчас на нашем корабле. Это подруга Евы Монтанари, синьорина Ковалевская.

Несколько секунд Конте молчал, переваривая услышанное.

— Вы уверены, Билл? Вы не обознались?

— Никак нет, капитан. Это точно она. Я узнал её, как только увидел фотографию… хотя нет, тогда я подумал, что это может быть случайным сходством. Вернее, понадеялся, что это лишь сходство. Но потом я встретился с ней на корабле и окончательно убедился, что она — та самая девушка, которую я видел на Терре-Сицилии за девять дней до отлёта и которая предупредила меня о бомбе. У неё не только внешность один к одному, но и манеры, походка, речь, жесты — короче, всё.

— И когда вы это поняли? — спросил Конте, с трудом сдерживаясь, чтобы не швырнуть в старпома что-то увесистое, вроде пепельницы.

— Ещё до старта, — ответил Василов и втянул голову в плечи, словно прочитав мысли своего капитана. — Я встречал катер у стыковочного шлюза.

«Почти двенадцать часов назад… Проклятье, что мне с ним сделать?! Посадить в карцер до конца полёта? Или сразу выбросить за борт — чтоб и сам не мучился, и меня не мучил, и не сделал несчастной девушку, которой взбредёт в голову выйти за него замуж…»

— А как вела себя при встрече синьорина Ковалевская? — немного успокоившись, поинтересовался Конте.

— Поначалу делала вид, будто ничего не произошло и она видит меня впервые. Потом глазела на меня, как на пришельца из другой галактики. Чуть позже взяла себя в руки, но в её поведении и дальше чувствовалась некоторая нервозность. А в следующий раз я виделся с ней уже за завтраком, и тогда она показалась мне совершенно спокойной. Правда, время от времени как-то странно поглядывала на меня — то ли настороженно, то ли удивлённо.

Конте встал с кресла и прошёлся по рубке. Остановившись за спиной Василова, он с наслаждением представил, как сворачивает старшему помощнику шею. Возникшая в его воображении картина была настолько привлекательная, что ему стоило немалых усилий отказаться от её воплощения в реальность.

«Что же происходит, чёрт возьми? — напряжённо размышлял он. — В какую историю мы все влипли? Кому понадобилось взрывать наш корабль? И зачем было так хитро, ненадёжно и, в конце концов, попросту глупо спасать нас от гибели? Ведь этот олух был недалёк от того, чтобы совсем проигнорировать предупреждение… А также он мог выпасть в шлюз. Удариться головой о косяк двери. Уронить на себя штангу в спортзале. Захлебнуться под душем. Подавиться своими любимыми взбитыми сливками… Он и не на такое горазд».

Вернувшись на своё место, Конте пододвинул к Василову консоль компьютерного терминала.

— Пишите рапорт, старший помощник. В вольной форме. Постарайтесь вспомнить всё относящееся к этому делу. И не вздумаете что-нибудь утаить — я вам голову оторву. Всё ясно?

— Так точно, капитан… — Василов замялся. — А что… что будет со мной?

Конте тихо вздохнул:

— Прилетим на Дамогран, тогда и посмотрим. У вас впереди ещё двадцать пять суток, чтобы исправиться. Хотя… — Он немного помолчал, затем доверительным тоном сообщил: — Боюсь, это хронический случай, Билл. Вас только могила исправит.