Женщина-лиса - Кий Джонсон Страница 44

Как они могли позволить себе такую роскошь? Нет, не в этом вопрос: богатых людей полно, даже богатых эксцентриков, которые по непонятным причинам предпочитают свои деревенские имения домам в столице. Но дело не в местности: принцы в столице живут под более скромными крышами.

Вопрос в том, кто они? И почему они здесь живут? «Потому что могут» — недостаточный для меня ответ. Она немного рассказала мне вчера ночью о своей семье. Поэтому теперь мне любопытно.

Есть еще более интересный вопрос, чем почему они здесь живут и кто они такие. Как они сюда попали? Я знаю, что дороги очень плохие, и, конечно же, они не выдержат веса огромного количества повозок, которые им понадобились бы, чтобы привезти эту черепицу (ее здесь не изготавливают). Возможно, даже и то, что они приехали из Китая. Но это менее вероятно, чем то, что они приехали из столицы.

Я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, пытаясь представить себе свои ворота, починенные и крытые этой небесно-голубой черепицей. Возможно, я смогу убедить моих новых соседей поделиться со мной оставшейся черепицей.

— Господин! — негромкий мужской голос позади меня. — Подождите!

Я оборачиваюсь и вижу брата моей очаровательной любовницы, бегущего ко мне по дорожке. Он двигается легко, как будто привык бегать рысью больше, чем ходить. Когда он останавливается на расстоянии вытянутой руки, я вижу, что у него даже не сбилось дыхание.

В жемчужном свете зари он кажется мне более похожим на свою сестру: стройный молодой человек примерно ее возраста с такими же безупречными чертами лица и искренним взглядом золотых глаз. Сегодня он одет в желтовато-коричневые и красные охотничьи платья, с деревянным колчаном для стрел, прикрепленным к поясу, с луком за плечами и убитым павлином за поясом. Я не представляю себе, откуда он пришел. Я не видел павлинов с тех пор, как уехал из столицы. Я не видел их даже здесь, в этом удивительном саду.

Он кланяется мне так же неловко, как поклонился бы мальчик наполовину младше его.

— Доброе утро! Как удачно, что я вас встретил. Надеюсь, вам хорошо спалось?

— Доброе утро. Не думал, что вы проснетесь так рано, не то я ушел бы, как полагается… — вежливая ложь, конечно же.

— Нет, вы бы не ушли, как полагается. (Молодой человек — я не могу в это поверить — фыркает.) — У вас был секс с моей сестрой. Вы бы постарались уйти тихо, несмотря ни на что. Так говорит дедушка.

— Вы понимаете, — говорю я мягко, я не знаю, что мне еще сказать и сделать, чтобы не рассмеяться, — что это неприличное замечание с вашей стороны, — должно быть, они с сестрой похожи не только внешне: оба говорят все, что им вздумается, невзирая на правила приличия.

Он пожимает плечами.

— Вы занимались сексом. Мы все это знаем. Вы сильно шумели.

Мы с ним шли к воротам, но, когда он сказал это, я резко остановился. Я почувствовал, что краснею. Я не выдержал и все же рассмеялся.

— Мой господин? — сказал он. — Я сделал что-то не так?

— Нет, — ответил я и дотронулся до его рукава, — все в порядке. Но я должен идти домой. Мне нужно…

— О нет! — сказал он, вдруг побледнев. — Вы не можете. Нет, останьтесь со мной, прошу вас, пойдем поохотимся.

— Это было бы неплохо. Но я немного устал и… — я отстал от него. Все бы поняли мой вежливый отказ. Все. Но только не брат моей любовницы.

— Охота взбодрит вас. Меня она всегда бодрит. Пожалуйста.

«Наверное, у него нет друзей», — вдруг подумал я. Если его дедушка держит его взаперти так же, как и его сестру, то это вполне вероятно. Мне стало немного жаль его.

— Хорошо, это действительно было бы неплохо. Но ведь у меня нет оружия.

— О, у меня есть все, что нужно! Я надеялся, что вы согласитесь пойти со мной на охоту. — Он повернул свой колчан ко мне, чтобы показать, что на самом деле у него два колчана и что я каким-то чудом не заметил второй. — Этот будет вашим. А вот и лук.

Наверное, я действительно устал, но отказываться теперь было бы некрасиво.

Чехол для лука был вышит медными амулетами с изображением какого-то эзотерического демона или другой нечисти на каждой стороне. Сам лук был сделан из согнутого рога. Колчан был из полированной древесины, натертой пчелиным воском (я почувствовал его сладковатый запах) до блеска. Стрелы идеально острые. Снаряжение, достойное императора.

— Мы пойдем? — Этот странный молодой человек ведет меня под тенью ворот. На мгновение мне стало холодно, я вздрогнул.

Имение Мийоши находится рядом с долиной, которую я никогда не видел. Хотя, наверное, все долины (как и поместья, я полагаю) выглядят приблизительно одинаково: те же крестьяне и поля, те же грязные колеи на дорогах, те же крутые склоны гор, вершины которых теряются высоко в облаках. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти ту тропинку, которая ведет к моему дому. Я не нахожу ее. Я не мог устать настолько, чтобы не помнить, откуда я пришел, но, похоже, что это так.

Мой компаньон осматривает долину с каким-то удивлением, как будто он тоже никогда раньше не видел это место. Я с любопытством за ним наблюдаю, пока он не замечает мой взгляд. Он краснеет и опускает голову.

— Сегодня очень красиво, — бормочет он.

— Посмотри! — Я показываю в сторону рощицы вокруг маленького храма. — Наступила осень.

— Я знаю, я чувствую ее запах. Пойдем сюда, возможно, нам удастся найти киджи-фазана. — Его голос был высоким, радостным, возбужденным. Это были его первые слова, из которых я понял, что он чувствует себя комфортно.

— Подожди. — Я схватил его за рукав, чтобы он остановился. — Я должен написать утреннее стихотворение. Извини меня, но мне действительно нужно идти домой.

— Но ты не можешь! — сказал он. — Только не сейчас, когда ты уже дал мне слово.

— Я должен написать утреннее стихотворение, или я сильно обижу твою сестру, и она не согласится, чтобы я ее снова навестил.

— Обидится из-за стихотворения? — он засмеялся лающим смехом. — Я думаю, она не будет возражать.

— Нет, будет. Любая женщина будет. — Я смотрю на него. — Ты уже был с женщиной?

— Да, конечно, со служанками, чтобы узнать, как это бывает… — Он замолчал.

— Ты когда-нибудь спал с благородной женщиной? — Он на самом деле был изолирован от общества, как я и думал.

Он переминается с ноги на ногу.

— Если ты хочешь написать свое утреннее стихотворение, ты можешь сделать это где-нибудь еще, кроме своего дома?

— Я думаю, что да, — с сомнением сказал я. — Но…

— Храм, — сказал он вдруг решительно.

— Ну… — несмотря на то, что ночью мне не показалось, что до моего дома так далеко идти, я ошибался. Храм блестел в свете утреннего солнца. Похоже, он был в минуте ходьбы. — Хорошо.