Миллион открытых дверей - Джон Барнс Страница 44

Я стоял, не шевелясь, не решаясь сесть и не понимая, что бы такое сказать.

— Если мы не хотим остаться без мест, нам бы лучше двинуть в направлении этого кабаре, — сказал Аймерик, и я понял, что тема исчерпана. Но когда мы бежали под снегом и ветром к стоянке трекеров, он неожиданно проговорил:

— Знаешь, если бы Брюс получил бесплатный билет на спрингер до Новой Аквитании, он бы, пожалуй, месяцев за шесть там все осмотрел, а потом рванул бы на Северное Побережье и вступил бы в коммуну неогедонистов. А через два года после того, как он бы там поселился, он бы выглядел как мой ровесник.

Наступила Вторая Тьма. Море разбушевалось, выл ветер.

Только тогда, когда мы забрались в кабину трекера и за нами закрылась дверь, я снял капюшон и спросил:

— Почему здесь не устраивают остановок трекеров под землей? Почему обязательно нужно до машины бежать по слякоти под снегом?

— Потому что расстояние от домов до стоянок не так уж велико и потому такая пробежка особой опасности не представляет. А что касается неприятных ощущений, то добродетельный каледонец на них не должен обращать внимания.

На самом деле, задав этот вопрос, я сразу же понял, насколько он дурацкий.

Машина остановилась перед большим общественным зданием. Как выяснилось, «Временное передвижное кабаре» оккупировало просторный зал, который кто угодно имел право арендовать на короткое время для проведения легальных мероприятий. Незнакомый молодой человек у входа в зал удостоверял личности пришедших на представление с помощью устройства для чтения отпечатков пальцев. На удостоверение моей личности потребовалось некоторое время. Видимо, прибор для начала просканировал все население Каледонии и Земли Святого Михаила и только потом пробежался по перечню иностранцев.

— Много ли собралось народа? — полюбопытствовал я.

— Трудно сказать. Мы впервые устраиваем такое мероприятие. Но пока мы вышли «в ноль», следовательно, нас нельзя упрекнуть в большой иррациональности. — Он сказал это, выверенно уравновесив энтузиазм и нарочитую искренность, — так говорят люди, на всякий случай усматривающие в собеседнике копа. — Надеюсь, вам понравится представление.

Я кивнул. В это самое мгновение прибор установил, что я — это я, и молодой человек пропустил меня в зал. На проверку личности Аймерика ушли считанные секунды.

— Наверное, здешняя система идентификации сообразила, под каким именем тебя искать? Или здесь ты все еще известен как Амброуз Каррузерс? — поинтересовался я, когда мы вошли в зал и стали осматриваться.

Он усмехнулся.

— Я сунул этому привратнику маленькую взятку. Порой это творит подлинные чудеса.

Я пока еще не успел свыкнуться с мыслью о том, что за какие-то определенные услуги здесь полагалось платить чаевые. Может быть, молодой человек как раз потому принял меня за копа, что только копы в Каледонии были настолько невоспитанны, что не платили чаевых? Я рассердился на Аймерика за то, что тот не предупредил меня, но еще больше — на себя за то, что сам не сообразил.

Впервые за все время пребывания в Каледонии я попал в помещение, где свет не был включен на полную мощность, но при этом не выключен. В зале было расставлено несколько десятков стандартных офисных кресел, стояла квадратная переносная сцена. Обстановка напоминала разорившийся самодеятельный театрик.

По залу слонялись десятка два человек. Время от времени люди обменивались взволнованными короткими фразами и шли дальше — видимо, слишком нервничали для того, чтобы заводить продолжительные беседы. Вдруг кто-то окликнул меня:

— Мистер Леонес!

Я обернулся и увидел, что ко мне спешат Торвальд и Пол.

— Рады видеть вас, — сказал Пол. — Я надеялся, что вы получите приглашение.

— Конечно, я его получил, — ответил я. — Насколько я понимаю, это и есть «Временное передвижное кабаре»?

— Оно самое и притом — единственное, — отозвался Торвальд. — Вряд ли когда-нибудь будет другое. Пробный шар, понимаете? Нам с Полом надо доказать, что дело приносит приличную прибыль, чтобы обосновать его рациональность.

— Так вы — владельцы?

— Ну… Понимаете, возникла такая мысль, что если Каледония нуждается в большем количестве развлечений и культурных мероприятий — то есть мы с Полом так думаем, — то можно было бы извлечь из этой ситуации прибыль. Но, конечно, как только мы начнем получать прибыль, власти тут же станут размышлять над тем, а не аморальным ли путем она добыта. Я так думаю, что мы свалимся с мостика, как только взойдем на него.

Пол усмехнулся.

— Если у нас ничего не выйдет, хотя бы прослывем нелегальными торговцами — а это мало кому удавалось на протяжении всей истории Каледонии.

Только я уселся рядом с Аймериком, как Торвальд забрался на сцену. В Каледонии было не принято затягивать начало каких-либо мероприятий, хотя сейчас еще не все расселись, а некоторые стояли в очереди за едой и напитками у столика в конце зала.

— Приветствуем всех. Благодарим вас за то, что заглянули во «Временное передвижное кабаре». Сегодня у нас в программе четыре номера. На самом деле запланировано было шесть выступлений, но администрация не несет ответственности за тех, кто в последний момент струсил…

Сзади послышались возмущенные крики. Видимо, там в окружении приятелей находился кто-то из тех двоих, кто раздумал выступать. Я посмотрел на Аймерика. Он усмехнулся:

— Вот уж не думал, что увижу в Каледонии буйную толпу. Может быть, еще не все потеряно для моей старушки-родины.

— То выступление, которое сейчас имеет место у дальней стены, — невозмутимо проговорил Торвальд, — программой не предусмотрено, и потому дополнительная плата за его просмотр и прослушивание взиматься не будет. Считайте, что вы и его оплатили.

Возмущенные крики стихли, сменились добродушным ворчанием.

— А он умеет общаться с публикой, — отметил я.

— Ага. В Аквитании из него вышел бы критик-искусствовед или политик.

Я кивнул. Аймерик был прав. Торвальд явно намеревался еще какое-то время занимать внимание публики, посему я отправился к столику-буфету, чтобы купить нам с Аймериком вина.

В буфете, как выяснилось, хозяйничали Валери и Маргарет. Я улыбнулся обеим.

— Ага, они и вас в это втянули!

Маргарет улыбнулась в ответ.

— Мне платят за эту работу. Деньги можно класть вот в эту вазу. А вот с Валери случай особый. Она сегодня будет выступать.

Я попросил вина и одарил Валери самой лучистой улыбкой, на какую только был способен. Если Пол решил освоить аквитанские обычаи, ему следовало смотреть в оба.

— С нетерпением буду ждать твоего выступления. Будешь играть?

— Играть и петь, — ответила Валери, не поднимая глаз. Я заметил, что она очаровательно покраснела.